— Идём. — Ривз тянет меня за руку, и я поддаюсь, не переставая хмуриться. Встреча с ним на празднике — не к добру. Разве я не должна ответить на его вопросы? Но сейчас мне этого совсем не хочется.
Мы останавливаемся у прилавка с леденцами. Аромат карамели и мяты щекочет ноздри.
Столько разных! Алые петушки, изумрудные лягушата, янтарные бабочки… Ривз выбирает несколько конфет, заполняя ими бумажный пакет.
— И вот это моей спутнице, — говорит он, кивая на янтарную бабочку. Продавец улыбается и протягивает мне сладость.
— А… спасибо, — говорю я, принимая бабочку.
— Она такая же вкусная, как и те, что в моей комнате, — шепчет он мне на ухо. Его слова звучат двусмысленно. Или мне показалось? Лицо горит, а внутри всё сжимается от неловкости.
Ответить ему не успеваю — на сцене появляется ведущий. Он многозначительно молчит, ожидая, пока шум стихнет.
— Друзья! Небольшая музыкальная пауза для особенного лота! Редкий экземпляр! Напоминаю: аукцион проводится в соответствии с Магическим Актом об Имуществе, утверждённым самим Защитником Истока! Здесь всё строго по закону!
Он хлопает в ладоши, и двое мужчин выводят худенькую девочку с рыжими волосами. Она хрупкая, словно веточка, дрожит от каждого крика. Глаза, полные слёз, устремлены в пол.
— Родственники отказались из-за долгов! Девица абсолютно здорова и способно работать! Начальная ставка — тридцать капель!
— Тридцать пять! — выкрикивает кто-то из первых рядов.
— Пятьдесят! — вторит другой, и толпа взрывается аплодисментами, как будто это представление.
Я сжимаю кулаки, слыша, как кто-то в стороне весело кричит:
— Ха, её ещё надо откормить!
А другой, насмешливый голос добавляет:
— Рыжая, значит, счастья принесёт! Это «развлечение» вызывает у меня тошноту. «Как они могут так смеяться, когда она плачет?» Но толпа, кажется, слепа к её страху. Её волнуют только ставки, растущие, как на скачках.
— Здесь такие аукционы часто, — говорит Ривз.
— Она же ребёнок. Ей лет двенадцать! Как ты можешь быть таким… спокойным⁈ Она же боится!
— Она имущество, — его глаза сверкают сталью, но в их глубине мелькает что-то неуловимое, что я не могу разобрать.
Вспоминая, как Элис и Руни рассказывали, что Вейл сам решает, кому стать имуществом, я с болью шепчу:
— Ненавижу Вейла.
Толпа шумит. Ставки растут.
Ривз резко поворачивается ко мне.
— При чём тут Защитник Истока? — в его голосе — напряжение.
— А кто решает, кому быть имуществом⁈
— Он следует закону. Не просто так подписывает документы. И причём тут Вейл, если родственники сами… Всех не спасёшь.
— Конечно, — ярость подступает к горлу. — Это же надо разбираться в каждом случае! А не подписывать бумаги и забывать!
— Ты не понимаешь! — резко обрывает Ривз.
— Не понимаю⁈ — кричу я. — Да он же…
Я резко выбрасываю руку в сторону толпы, но Ривз перехватывает её, сжимая запястье. Его прикосновение как огонь. Ещё немного и воздух между нами взорвётся.