— Игорь, у нас с тобой есть сын, мы родители. Я сейчас увидела, что ты стал прекрасным отцом. Поверь, препятствовать твоему общению с Никитой я не буду, но никаких «нас» больше не будет.
Игорь долго вглядывается в мои глаза, а потом поворачивается к окну, хмурится. Замечаю, как белеют сжатые в замок костяшки его пальцев.
Молчу.
Даю Игорю время всё обдумать и окончательно принять ситуацию такой, какая она есть.
Я больше никогда с ним не буду.
Наконец, он снова переводит тяжёлый взгляд на меня, и в нём я уже не вижу злости, скорее холодную решимость.
— Хорошо, Катя, — он разжимает свои пальцы и медленно кладёт ладони на стол, — знаешь, — негромко постукивает пальцем по деревянной столешнице, — когда я увидел тебя в больнице, а потом узнал, что у нас есть сын, я вдруг подумал, что судьба даёт мне второй шанс, — Игорь ненадолго замолкает, а потом уже другим более жёстким голосом продолжает, словно осаждает сам себя от эмоций, — но ты права. Мы оба уже другие. У меня есть Егор. У тебя тоже семья. Прости, я был слишком эгоистичен, когда задал сегодня этот вопрос.
Облегчение обжигающей волной от макушки до пят проносится по моему напряжённому телу.
Игорь понял меня и принял сложившуюся ситуацию.
— Я рада, что мы сейчас всё прояснили, — накрываю мужскую ладонь своей, сердце в груди в этот момент бешено колотится в груди, — мы родители и этого не изменить. Я не хочу воевать с тобой, Игорь. Думаю, мы сможем наладить дружеские отношения ради нашего сына.
Секунда глаза в глаза и уверенный бескомпромиссный ответ Игоря:
— Конечно.
Игорь
Она изменилась.
Холодная и неприступная со мной и тёплая, радушная, счастливая с сыном.
Я бы хотел видеть её такой рядом с собой, но Катя этим разговором окончательно разграничила рамки… и это правильно.
Я действительно эгоистично думал только о себе, когда предлагал ей начать всё с начала.
Наблюдаю за Катей. Она уже переоделась и разговаривает сейчас со своей матерью. Просит забрать вечером Никиту.
Холодно разговаривает. Рублено. Без тепла совсем.
Чувствую, я попортил отношения ещё и Кати с мамой.
Чёрт.
Ладно, что-нибудь придумаю. Вроде ж нормально всё порешали с Катюшей по поводу Никитки.
Скидываю домашние тапки и надеваю чёрные кожаные ботинки. В руках верчу брелок от ключей и жду Катю.
А потом мы снова едем в больницу, и здесь моя бывшая жена становится совершенно другой.
Заботливой. Трепетной. Настоящей.
Сбрасывает с себя все маски: уважения, радости, счастья, которые удерживала на лице, вероятно, только ради нас… и вновь на её лице проступают боль и страх потери.
Чёрт! Вот говорил же ей поспать нормально хотя бы до вечера, но нет! Упёрлась. Увези меня обратно к Сергею.
Привёз на свою голову!
Она же сляжет здесь рядом с ним!
Я вижу, как она замирает, сидя на краешке больничной кровати своего нового мужа, как трепетно касается подрагивающими пальцами его бледной руки, и внутри меня всё взрывается, горит, полыхает, но я сдерживаюсь.