– Зачем? Кто вдалбливал? – запутываюсь.
– Мама умерла рано, – тихо произносит Марат, – отец почти сразу женился.
Мне неприятно это слушать. Что в голове у мужика, который почти сразу находит себе новую любовь, пока еще даже тело старой жены не остыло?
Вздрагиваю, ощутив большую ладонь Гаврилы на плече.
– И моя мачеха была весьма… специфических взглядов. Я слепо ей верил. Впрочем, как и отец.
– Красивая мачеха, да? – усмехаюсь.
– Да. Но недостатков у неё куча. Однако первые годы она корчила любящую, пыталась заменить мне мать. Я благодарен за то, что эта женщина привила мне любовь к спорту. Но ненависть с полным…
– Можно вопрос? – картина пока не складывается. – Твоя мама была полненькой?
– Да.
– Ясно.
– Я вырос с чётким отношением к полным людям. Негативным отношением. Даже хуже. Я ведь их почти ненавидел, – он вздыхает, – но, тем не менее, мне было комфортно. Окружающий мир укреплял мою веру в собственную правоту. Все эти стандарты и прочее. Общество, в котором я крутился… там все были повернуты на красоте. Когда Стас и Матвей впервые привели меня в ваше кафе, я чуть не сдох…
– Надо думать, – напряженно тянет Гаврила.
Этот разговор на троих. Он будто на двоих, но мы все в равной степени заинтересованы. Словно между нами крепнет связь. И мне это не нравится…
– Я отговаривал их, как мог. Угрожал даже. Чтобы они в вас не вкладывались, – горько усмехается, – а они лишь смеялись. И дело пошло… вот, расширяетесь. Я даже представить не мог, что есть люди, которые хорошо относятся к полным. Пока не встретил тебя, Люба…
Улыбаюсь, вспомнив нашу первую встречу. Он меня выбесил тогда капитально. А Стеша подумала, что я его в Ростов отправила. Было такое дело в моей жизни. Мужикам я мстила конкретно и с огоньком.
– А после той подсобки, – он облизывает губы, – я не мог перестать о тебе думать. Умирал в зале, намеренно звал на свидания красоток…, но в моих мыслях была только ты.
Опускаю взгляд, сверлю глазами колени. Я даже представить себе не могла…
– Я влюбился, Люб… – Марат плюхается на колени, – ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел. И трогал… и ласкал…
– Прекрати! – вскакиваю, все мои шаблоны трещат по швам. – Не обманывай меня, Марат! Чего ты добиваешься?!
– Просто говорю правду…
– Я тебе не верю, – а я верю, но так мне спокойнее.
Прохожу мимо и направляюсь к двери.
– Люба! – Марат бросается за мной, но вдруг останавливается.
– Качок… задержись. Разговор есть, – слышу голос Гаврилы, прежде чем дверь закрывается.
Глава 17
– Чего тебе? – ощетинивается качок.
– Правда Любаню любишь? – беру полку. – Подержи, я прибью пока.
Марат с подозрением глядит на меня.
– Да не тебя! Тебя жизнь уже побила похлеще моего… – говорю серьезно.
Качок сдается, берет полку. Его руки дрожат. Понимаю, что толку с него ноль сейчас.