– Мне неважно, что ты думал, – сухо говорю, складывая руки на груди, – либо помогай, либо проваливай болеть.
– Ты жестокая, – хмыкает Гаврила.
– А почему мы остановились? – выгибаю бровь. – Еще три полки нужно прикрутить. Вперед и с песней. А я пойду разберусь с актами строительных работ.
– Люба, – Марат хватает меня за руку, затем выдыхает, – мне нужно с тобой поговорить.
И тут я решаю сыграть в эту игру. Но по своим правилам.
– Ну, говори, – обмахиваюсь ладошкой, – только быстро, у меня куча работы, скоро приедут строители. А я вся потная.
– Нет, всё-таки вы чем-то занимались, – снова борзеет качок, резко встает, но массивная ладонь Гаврилы вынуждает его плюхнуться обратно.
– Не твоё дело. Говори или проваливай болеть, инфекция, блядь! – рычит громила. – Любашу мне заразишь…
– У меня сильный иммунитет, – улыбаюсь.
– Ладно. Хотите правду? Будет вам правда, – он закрывает лицо руками, собирается с духом, – я идиот.
– Это мы знаем, – фыркает бородач, я толкаю его в бок.
– Прекрати. Марат, у меня не так много времени.
– А я тут, между прочим, душу наизнанку выворачиваю! – он ещё смеет обижаться.
Чувствую лёгкий укол вины. Но я слушать не очень хочу. Почему? Да потому, что он расскажет слезливую историю о плохой маменьке или обидевшей его в детстве полной девочке.
А я расчувствуюсь. До следующего его помутнения и всплеска ненависти к полным. Меня на психолога не учили…
– Прости, – срывается с губ, сажусь на стульчик рядом с Маратиком, – рассказывай.
– Я дерьмо, Люб. Реально. Вчера ведь… – он осекается, – это всё было реально, да? Ну… мы с вами…
Румянец быстро разливается по щекам. Опускаю взгляд.
– А потом я наговорил тебе гадостей.
– Да…
– Прости, – он с надеждой заглядывает мне в глаза, – Люб, я ошибся… это было… не то, что я думаю.
– А, по-моему, как раз именно то, – тихо отвечаю.
Вот черт! Знала же, что так и будет. Такой открытый, умоляющий взгляд Марата будит во мне нежность и уязвимость. Да что же это такое? Кусаю губы, ненавидя себя за слабость.
За ту слабость, что сидит сейчас передо мной. С красивыми пухлыми губами, прямым носом и ниспадающими на лоб тёмными волосами. Гаврила прав. Я влюблена в Маратика.
Перевожу взгляд на своего богатыря. Сердце тут же ускоряется. От его ободряющей улыбки тепло на душе. В него я тоже влюблена?
В обоих?
Мне срочно нужна консультация мастера тройственной любви. Надо вызвонить Стефанию.
– Нет! – выпаливает мужчина серьезно, пытается взять меня за руки, но я не позволяю.
– Не трогай меня, – тихо говорю.
– Прости… Люб, я оправдываться не буду. Просто хочу, чтобы ты знала: мне с детства внушали, что полные люди плохие. Вот прям упорно вдалбливали.