- Прощайте, - говорю с нажимом и сталью в голосе.
- До скорого свидания, - лыбятся мне в ответ.
Ага, как же! Не будет у нас никаких свиданий, господин Вернадский. А будут суды и разоблачающие статьи о вашей шараге!
Я накручиваю себя до такой степени, что на улицу выхожу с желанием с кем-нибудь посраться. Чувствую, как снова начинает дергаться правый глаз, это вернулись тики, от которых я избавился во время отдыха. Думал, что навсегда, оказалось, что на пару недель. Ничего, высплюсь дома и полегчает.
На пункте КПП меня ждет охрана, показываю пропуск, и, наконец, выхожу на свободу.
Саргсян снова сигналит мне. Вскидываю голову, прикрываю глаза, чтобы не слепили фары, и иду к тачке.
И только отъехав на приличное расстояние, я снова начинаю дышать.
С одной стороны в этом центре или как правильно назвать место моего заточения, было неплохо. Я отдохнул, отоспался, прочитал несколько книг, занялся, наконец, здоровьем, благодаря чему выгляжу гораздо лучше, чем раньше. Типа как в отпуске побывал.
Но тогда напрашивается логичный вопрос, не проще ли было слетать в обычный отпуск? Без всей этой срани в виде анонимности и отсутствия связи с миром?
Кстати о связи, прошу у Гевы шнур, чтобы зарядить телефон. После такого долгого отсутствия я жду больше сотни пропущенных и столько же сообщений в разных чатах, но когда экран загорается белым, ничего не меняется. Жду еще минуту, пока не понимаю - мне никто не звонил.
Рита, Коля, даже Юра - согласен. Они знали, где я, и как со мной связаться. Но остальные? Подчиненные, родственники, друзья, тот же Геворг? Смотрю на сосредоточенное лицо Саргсяна и не догоняю.
Несколько пропущенных, часть от подрядчиков, часть с неизвестных номеров, больше похожих на спам. Мне даже Эмма не звонила! Та самая Эмма, которая полгода вилась ужом, лишь бы ее я ее заметил. И после того, как у нас все случилось, пропала?
Бред.
Бред же!
Неужели всем настолько на меня плевать? Получается, никого, кроме Саргсяна и не осталось? Все остальные предали? Только он, мой старый товарищ, приехал, чтобы достать меня из заточения?
А кстати, как он узнал, что я в это самое заточение попал?
Снова кошусь на друга, пока тот не мигая смотрит на дорогу.
Неужели Рита проболталась? Да нет, она не могла… И не Юрка. Ну и не на сына же думать, в самом деле?
- А как, - тихо хриплю я, но в последний момент трушу, не решаюсь задать свой вопрос, - как там дела в Москве?
- Потихоньку. Пробки.
- Значит, ничего с моего отсутствия не поменялось.
- Ну, как сказать, - ухмыляется Гева. И в этой его ухмылке мелькает что-то зловещее.
- Как дома? Как Аника?
- О, чудесно, просто чудесно, - его голос звучит до неестественного бодро, - у нас с джаной не иначе как второй медовый месяц! Ходим за ручку и созваниваемся каждые пол часа. Вот как раз, пока тебя ждал, звонила, велела привет передавать.
- Ага. Ну и от меня ей тоже.
- Разумеется.
Я не понимаю, в чем причина такого поведения Саргсяна. Обычно он ведет себя иначе.
Я не хочу говорить с Геворгом в таком тоне. Отвлекаюсь на телефон, но пустой экран снова напоминает, что я оказался никому не нужен.
Несколько минут едем молча, но потом у меня сдают нервы, и я снова начинаю диалог.