Господибоже.
— И я что, должна буду готовить тебе?
— Да.
— Долго?
— Скажем, месяца два. По полтиннику за месяц. Как по мне, достойная оплата.
— И все?
Звучит слишком шикарно.
— Да, и я все решу. Тебя не уволят, никакого ДТП, никакой страховки. Все чинно и благородно. Ну так что?
— Ты же можешь нанять любую.
— А хочу тебя, — шепчет он, и я готова поддаться на провокацию. Снова.
Мать твою за ногу, что ты творишь, а?
— Принимай решение. У тебя пять секунд. Раз...
Ну нет. Нет!
— Два...
Я должна просто вызвать аварийную службу и принять свою судьбу.
— Три...
Увольнение, долг.
— Четыре...
Жить и дальше с дедом, а может, даже с родителями. Выслушивать их постоянные упреки.
— Пять...
Снова идти в официантки. Лишиться отличной зарплаты и свободного для учебы времени. Лишиться блаженного отдыха после двух лет адского труда. Лишиться мечты.
— И...
— Я согласна! — Жмурюсь, чтобы не видеть самодовольную рожу. — Но мне нужен залог твоего хорошего поведения! Обещание!
— Вот как? Кажется, плохая девочка тут только ты, — мурлычет мудак.
— Фиксируем договор под запись. — Я судорожно ищу диктофон, который прячется в телефоне вообще непонятно где. — Я, такой-то такой-то, пальцем не коснусь Александры Сергеевны Пушкиной, — слышу уже привычный хохот после своего имени, — никогда не стану ее шантажировать или принуждать. Ни слова не скажу Эмме Робертовне про аварию. Починю машину и больше никогда про это не заикнусь. Взамен Александра Сергеевна проработает на меня поваром два месяца и ни днем больше. Я обязуюсь обеспечить ее продуктами и, в случае если она не сможет приготовить приличный ужин на моей кухне, пойду на фиг со своими хотелками! Если коснусь ее хоть пальцем — она тут же оставит меня без ужина. А если на кухне помимо нее появится другая кухарка, я оплачу клининг и предоставлю ей свободу действий!
Мудак хищно улыбается, протягивает ко мне руку и сам нажимает кнопку записи на экране, а затем очень медленно и очень сексуально говорит:
— Я, Александр Николаевич Дантес. — Дергаюсь, потому что уверена, что он лжет. Такого просто не может быть. — Пальцем не притронусь к Александре Сергеевне Пушкиной… без ее прямого приказа, личной просьбы или страстного желания.
Что он там сказал про мое страстное желание? Самодовольный пижон!
— Я никогда не стану шантажировать ее или к чему-либо принуждать. Обещаю держать язык за зубами и не говорить с баб... Эммой Робертовной про аварию. Обязуюсь починить машину и сохранить все в тайне. В свою очередь, Александра Сергеевна станет моей кухаркой на два полных месяца. Я обеспечу ее продуктами, техникой, приборами и всем, что она пожелает. Не пущу готовить на кухне других женщин, а если пущу, то позволяю делать со мной что угодно.
Он отключает диктофон и улыбается.