— Ч-что… я?
— Потому что ты мне нравишься. Понравилась сразу.
Нет, этот день, вечер — а еще ночь впереди — точно вывернут меня наизнанку. Он решил окончательно меня добить?
Нравишься ты, а любит другую, — раздается противный шепот в голове.
— Ты все еще надеешься на крышесносный минет? — выдаю я уже смелее, и Дантес негромко смеется, качая головой. Мол, что с тебя взять — не ожидал другого. — И в телескоп наблюдал за мной, потому что я тебе нравлюсь?
Мне безумно приятно смаковать это слово: нрав-люсь. Я ему нравлюсь. Как же кайфово его повторять.
Саша в голос ржет.
— Так и думал, что ты успела засунуть везде свой нос.
— Ага, а ты сейчас скажешь, что звездочет?
— Нет, я вроде не врал тебе.
Ох, как это подкупает. Я даже выдохнуть забываю и в результате кашляю сидром в бездну.
Врать одно, а не договаривать — это…
Я шикаю на внутренний голос и отдаюсь чувствам, которые разрастаются в сердце. Мне уже конец. Там чертовы лианы опутали орган, как в джунглях. Не высвободиться от Дантеса. Уже нет.
— Парни прислали на день рождения. Я им на старте помогал.
Робин Гуд, блин!
— С телескопами?
— Нет, они рыболовный магазин открывали.
— А телескопы при чем?
Дантес пожимает плечами.
— Они уже и тостеры из Китая заказывали, и семечками пытались промышлять. Я ничему не удивляюсь.
Я тоже.
— Ненавижу рыбалку, — вспоминаю я чудо-походы с дедом и его бандой.
Эти неженки заставляли меня копать червяков и насаживать их на крючки! Видите ли, по их части была уха и настойки. О, и какова же была подлость, когда однажды они реально наловили рыбы, а я потом все это чистила. Вечером уже сама им активно подливала в стопки, только бы побросали удочки!
— Не стоит разбивать мне сердце, — я в каждой фразе Дантеса нахожу подтекст, — мы ходили на рыбалку с дедом по выходным. На левый берег, в самые заросли. Рыбалка для меня — это чистая любовь.
И бинго — я опять слышу другое.
— А ты, значит, веришь в нее? — спрашиваю Дантеса, а он притворно играет бровями, ожидая пояснений. — В любовь?
— А ты, значит, веришь в нее? — спрашиваю Дантеса, а он притворно играет бровями, ожидая пояснений. — В любовь?
— Конечно, — отвечает суперспокойно.
Я удивлена, и, видимо, это слишком заметно.
— А есть те, кто не верит? — нахмурившись, спрашивает он.