— Заметано, — звучит слишком легко, отчего у меня спазмом сжимает горло.
Для него все это игра.
Заткнись, Пушкина, — рычу сама на себя, — заткнись и получай удовольствие!
Собаки по очереди подают голос, и я отчего-то заливаюсь краской. Прячу лицо у Дантеса на груди, а мне в пупок упирается его стояк.
— Какие… планы? — выдавливаю, чтобы показать, что все хорошо, что я могу быть нормальной и не истерить.
Блин, ну скажи, пожалуйста, что хочешь побыть со мной!
— Ну, кроме того, что ты приготовишь нам офигенный завтрак… — почти мурлычет Дантес.
Я приготовлю все, что захочешь.
— Обед, — исправляю его, кивнув назад на солнце в окне.
— Или обед, — соглашается он. — Мы отпустим на свободу Шурика с твоей подружкой, а сами весь день будем трахаться в этой кровати. Как тебе такой план?
Я смеюсь и надуваю губы, подняв на него взгляд.
— И никаких свиданий и цветочков?
Саша широко раскрывает глаза и качает головой.
— Ох уж эти малолетки!
Теперь мы хохочем вдвоем, но я выскальзываю из его объятий, потому что этот день уже ждет меня. И он обещает быть охренительным!
— Да будет, будет тебе свидание! — летит в спину, когда Саше не удается меня поймать за ногу, как он хотел.
Я уже скрываюсь за дверью, когда слышу это, но специально возвращаюсь и заглядываю обратно. Этот Аполлон, не стесняясь наготы, закидывает руку за голову и с преспокойным видом ковыряется в телефоне.
— И цветочки будут?
Дантес ловит мой взгляд, а затем рычит и бросается ко мне с такой молниеносной скоростью, что я уже понимаю — собакам и обеду придется подождать немного еще.
Глава 18
Глава 18
Я забываю про все доводы против отношений с Дантесом быстрее, чем успеваю сказать слово «квиддич». Избыток отличного секса и вкусной еды делают это за меня.
Мы гуляем с собаками вместе, мы поливаем вместе цветы Робертовны. Мы готовим вместе: он послушно чистит картошку и режет ее кривыми разномастными кружочками. Дантес превращается в какое-то идеально нежное существо, и я таю от мысли, что все это происходит с нами. Я таю от того, как он меня хочет — буквально ежеминутно.
Мне кажется, что я практически всегда голая или полураздетая — можно не тратить силы на одевание трусов. Это любовная горячка, и она прекрасна.
Выползая на вечерний променад с псинами, я шагаю пьяной, нетвердой походкой. Тело болит от укусов, мышцы напоминают в лучшем случае желе, соски горят, а между ног уже ощутимо саднит. Я столько раз ходила в душ за этот день, что бросила расчесывать вечно мокрые волосы и теперь те висят сосульками. От меня пахнет мужским шампунем и дезодорантом, губы пересохли и покраснели, но я счастлива. Блин, я так счастлива!
Я затраханная, влюбленная, отупевшая вконец — это самая настоящая эйфория.
— Заводи подругу к Робертовне, у нас свидание, — криво ухмыляется Дантес.
А вот он совершенно довольный, как обожравшийся кот.
— Ты не устал? — хнычу я в ответ. Не желаю передвигаться.
— Вот именно что устал, — рычит он мне в плечо. — Мне срочно нужно оказаться где-то, где нельзя тебя раздеть. Если вернемся в квартиру и включим фильм, то не досмотрим даже до середины. Сил уже нет ебаться. Прости, Сань, но ты меня измотала.