— Который не умеет любить!
— А вот это ты зря. — Улыбка на его лице остается, но уже другая, натянутая какая-то.
Конечно зря, у него же есть блондинка!
— Хочешь сказать, что ты когда-то любил?
— Я и сейчас люблю. — Он преспокойно пожимает плечами.
— Любишь? А что ты тогда со мной делаешь? — я уже перехожу на крик. — Зачем ты меня мучаешь? Или, по-твоему, я шутки шучу? Ты не знаешь, что от секса и поцелуев чувства появляются?
— Что ты... — он явно приходит в недоумение от моих заявлений, но потом опять улыбается.
Заколебал!
Дантес выводит меня из себя. Он не отвечает мне, а просто со всем соглашается, и у меня крышу сносит от этого его поведения.
Ненавижу! Бесит!
— Зачем я тебе? Зачем пристаешь, если кого-то там любишь? — кричу я, уже развернувшись к нему лицом.
Я машу руками, стучу его по плечам, чтобы, блин, ответил. Чтобы оправдывался, ну хотя бы в ответ оскорблял — называл тупой и посмеялся. Или я достойна одного равнодушия?
— Ты же видишь, что я малолетка! Я тупая, да! И чего добиваешься? Нам ведь еще жить в одном доме! Я не Иришка, я не уеду в семь утра на лифте! Дантес! Ответь! ОТВЕТЬ МНЕ, МАТЬ ТВОЮ!
Я бью его по плечу, шее, рукам, и он наконец сворачивает с дороги и резко тормозит. Сидит молча, глядя в одну точку — куда-то на руль, глубоко дышит, будто не я только сейчас орала, а он.
— Зачем? — шепчу я сипло, еле слышно. — Даже дед за Надей не приезжал по пробкам… — это я уже скорее себе говорю, чем ему. — Почему ты меня не оставишь? Мне же совсем не смешно.
Я умоляю? Потому что звучит именно так. Голос дрожит, и мне чертовски больно.
— И мне не смешно, — бросает Дантес и выходит из машины.
Сердце мое колотится с такой силой, что, кажется, крошит ребра. Грудь разрывает от боли. А Дантес на улице запрокидывает голову, смотрит наверх и молчит.
Что происходит вообще?
Я собираю последние крохи сил и выхожу за ним следом — мне нужно «да» или «нет». Собаки наблюдают за нами с заднего сиденья и даже не шалят, видимо, чувствуют, что все очень серьезно.
— Дантес! — я зову его тише, спокойнее.
Мне просто бесконечно тоскливо, но жгучая ненависть куда-то делась вместе с насмешками.
— Что? — его голос звучит до ужаса устало.
— Ты ответишь мне?
Он медленно поворачивает голову, долго смотрит в глаза, а потом… бам! Дантес резко дергается в мою сторону, я даже вздрагиваю. Он приближается едва ли не за секунду, сгребает меня в такие тесные объятия, что кости трещат, и целует до того крепко — кажется, я чувствую привкус крови на языке.
Божемой.
Дантес терзает мои губы так сильно и яростно, что я не уверена, успею ли сделать вдох, прежде чем потеряю сознание от недостатка кислорода.
Господи, как я скучала по нему! Я хочу зацеловать его до смерти, хочу его искусать. Я не хочу все это терять. Вот вообще никогда. Если он не будет моим, меня это не устроит.
Хочу. Его. Себе. Сейчас!
— Хочу... — я бормочу это вслух? Опять.