Он сказал, что скучал! Сказал вслух. Моему деду. При мне! Подавившись от счастья рукколой, я хватаю стакан с водой. Пью залпом и снова давлюсь, а вода идет носом.
Где-то в гробу, наверное, крутится моя внутренняя леди, скончавшаяся в муках и агонии. Потому что сейчас я сижу в собственных соплях, слюнях носорога, клетчатом платье Дороти с оборочками и совершенно неприлично кашляю в ладонь.
— Классика, — бормочут хором дед и Дантес.
— Ну вот и нашли общий язык поэты, — смеется Кокос, потрепав носорога по голове, и протягивает мне рулон салфеток. — Дуэли не будет? А то я мушкеты клюквой заряжу. Или, может, хоть из воздушки постреляете?
Дед смотрит на Кокоса, потом на Дантеса и хладнокровно ухмыляется. Боже, у меня мурашки. Мой дед просто лучший!
— Да я попробую на словах, — холодно произносит дед. — Скучал, значит. Это интересно. Чем же ты по жизни занимаешься, Дантес? — Дед достает пачку и предлагает Саше сигарету, а тот берет одну и, даже не глянув на марку, прикуривает.
Я знаю, что дед любитель «Мальборо» покрепче. Когда-то, лет в четырнадцать, я стащила у него парочку, чтобы научиться и во всем походить на любимого родственника. Да, и чуть было не рухнула в обморок от одной затяжки. Дед мне тогда, конечно, всыпал по полной, я даже сейчас ощущаю фантомный стыд.
— Примусы починяю, — вдруг серьезно отвечает Дантес, но широко улыбается. Зря он так играет с дедом, очень зря. — И трамваи вожу. И мопедами раритетными торгую.
— Мопедами?
— Да, старые «Хонды». Чиню и продаю. И «Веспы» — это для любителей итальянского шика.
— Ну вы, Сань, прям нашли друг друга, — медленно тянет дед, обращаясь ко мне. — Знаешь, у Саши ведь был мопед «Хонда» девяносто второго года. Тот еще кусок...
— Дед!
— Так вот она его сама чинила, прикинь? Своими руками.
— Да ладно? — улыбается Дантес. — Значит, нам будет о чем поговорить.
А то мы будем разговаривать.
— В общем, увлечений, я как посмотрю, у тебя много, — констатирует дед.
— Да, не люблю зацикливаться на чем-то одном.
Я заметила.
— А как же дело всей жизни? — улыбается Кокос, для которого это пиво. По профессии-то он вполне себе серьезный преподаватель в институте архитектуры.
— Да, и такое тоже есть. Своего рода болезнь души, — с тоскливой улыбкой отвечает Дантес, но на меня не смотрит.
Конечно он говорит не обо мне — что есть, то есть, блин. И от этого снова становится так грустно.
— Светлое или темное, — Кокос возвращается к пиву, и это уже его своеобразный тест, результаты которого понятны лишь ему одному.
— Светлое люблю.
Ну, естественно, бляха-муха. Светлое пиво, блондинки! Я на взводе? Да, чудом пена изо рта не идет!
— Ну что, Саш, поехали? — Дантес очень внезапно переводит взгляд на меня и хлопает по коленям ладонями.
— А? Что?
— Домой поехали?
— Уже? — Бенз улыбается, толкает Дантеса в плечо, а тот за малым не валится с табуретки. — А может, в баньку? Раз дуэль не задалась.
Дед молчит, смотрит на Сашу с каким-то тоскливым подозрением. Это когда не веришь человеку, но поделать все равно ничего не можешь. Он даже не закидывает его вопросами, что очень странно. Деду будто и так все понятно.
Может, расскажет мне?