Я сглатываю горечь и стискиваю кулаки, чтобы ответить.
— Обязанности уборщицы, если я не ошибаюсь, в мой контракт не входят, — бросаю через плечо, даже не оборачиваясь.
— Алекс!
— О, уже Алекс? Не «эй», не Кончита? Вот, что похоть с людьми творит. Шурик, мое уважение, — я кланяюсь псу, игнорируя его хозяина, и несусь к двери с... а что я там схватила? О, рыбный соус!
Я двигаюсь на выход с рыбным соусом наперевес. Просто прекрасно. В случае чего это можно использовать как оружие массового поражения.
— Стой, я сказал!
— Надеюсь, твоя Иришка не будет против небольшой, — я даже спотыкаюсь на этом слове, вспомнив, какой погром оставила, — уборки. Ну и креветки в бульон уж поди закинет, не обломится.
Меня заносит, но я это уже не контролирую.
— Мы не договорили, — пытается еще сдерживаться Дантес, но я вижу, что он тоже на грани. Скоро дым из ушей пойдет. Или он перекусит мне горло.
— Что-то еще?
Мы оказываемся нос к носу прямо перед дверью, в которую трезвонят. Он молча тянется ко мне, пытается снова поцеловать, но я уворачиваюсь.
— Я не разрешала.
— Сука, — рычит под нос с таким ярким и колючим «с-с». — Как ты меня достала! Хочешь? Да проваливай!
Он больно хлопает меня по заднице, подталкивая на выход, а мне от его угрожающих интонаций хочется сжаться в комок и расплакаться. И уж точно никуда не уходить.
— Выноси мозг кому-нибудь другому, — говорит уже чуть спокойнее, но все равно раздувая ноздри, и распахивает дверь, на пороге которой стоит очередная…
— Ирочка, здрасьте! — улыбаюсь я Дантесовой проститутке сводящей скулы улыбкой. Надеюсь, она похожа на оскал.
— Я... Кто такая Ирина? — косится сучка, выпячивая дутые сиськи вперед.
— Заткнись и проходи, — четко и без сантиментов указывает девице Дантес.
— Да-да, мне уже пора, я закончила. Вы следующая, — я подмигиваю ей, доигрывая свою роль сквозь боль и почти-слезы.
Иришка округляет глаза и обнимает сумку в защитном жесте.
— Ты кто такая? — борзо шипит она.
Ох, от растерянности не остается и следа.
— Она уже уходит, — выставляет меня Дантес, обозвав так грубо.
Она-уже-уходит. Это звучит хуже шлюхи, с которой он ведет себя гораздо вежливее. И я не хочу думать о том, что сама напросилась. Он не имеет права!
Козлина.
Я огибаю девицу и почти лечу к лифту. Быстрее, дальше — только бы не видеть и не слышать его. Но когда захожу в кабинку, все-таки пересекаюсь с ним взглядом и поджимаю губы: красные шлюшьи когти миндалевидной формы, как у Круэллы, разминают этому мудаку область паха. Ну ладно, не паха, а живота, но там спуститься всего чуть и…
— Завтра в девять поедем забирать тачки, — произносит тот, а я не сразу понимаю, что мне.
Даже его шлюшка оборачивается с возмущенным лицом, мол, она еще здесь?
Да, я все еще здесь и способна на месть.
— Ой, да, простите, я совсем забыла! — вытягиваю руку с бутылочкой вперед. — Лови!