— Какая плохая ты девочка, Саша.
— Я Алекс!
— Это все хороший крем, — продолжает невозмутимо, будто и не слышит, что я уже почти в гневе. — А вот насчет моих рук я бы с тобой поспорил. У меня очень умелые пальцы — многие так говорят.
Эта его улыбочка заводит меня за грань. Я краснею, отвожу взгляд. Знаю, что проигрываю, но его бесячие глаза выворачивают наизнанку. Слава богу, не успеваю ляпнуть очередную глупость — к нашему столу подходит парень-администратор по имени Ираклий, судя по бейджу.
— Здравствуйте, Александр Николаевич. — Да Шурик он! — От лица персонала ресторана «Бонжур» рад приветствовать вас здесь сегодня. Я случайно заметил, что ваше парковочное место свободно, так, может, предложить вам аперитив? Мы как раз получили новую поставку французских вин…
Я теряюсь в потоке названий, извергающихся из администратора, и в том, как все лебезят перед мудаком. Мне хочется крикнуть им: «Эй, ау! Это же мой недоносок-сосед! Тот самый, что с тупым псом и таким же тупым чувством юмора!». Но я молчу. Потому что вижу, как на него смотрят девушки из-за соседнего стола, как бросают томные взгляды официантки. Как будто в нем запаян гребаный магнит!
Я, черт возьми, сдаюсь. Сдаюсь и признаю, что Дантес и правда хорош собой — своей этой дурацкой челкой, зачесанной наверх, которая вечно сползает ему на лоб, кристально чистыми глазами, что смотрят с насмешкой и легким прищуром, улыбкой, как у гребаного Гослинга из «Дневника памяти». Да он в обычной белой майке и кедах, которые будто бы и не ступали по этой бренной земле, выглядит как бог. Божок. Придурок, но, ладно, божественно сексуальный придурок.
Не знаю, как обозвать то, что сейчас висит в воздухе между нами, но это что-то на уровне химии — то, чему просто физически невозможно противостоять. И пока я схожу с ума, сгорая от грязных мыслишек, на стол приземляется тарелка сыра с плесенью и два бокала белого вина.
— Надеюсь, девушка оценит, — кивает в мою сторону сомелье, когда сосед толкает меня под столом.
Девушка оценила бы, если бы это был пивас.
Делаю глоток и еле сдерживаюсь, чтобы не скривиться — жутко кисло.
— Вкусно, — вру я, а Дантес снова усмехается.
Он просит позвать нашу официантку и предоставляет мне выбор: лосось, говядина или курица.
— Удиви меня, — отвечаю я.
Боги, я что, флиртую?
Он кивает и делает заказ за меня. Из его рта будто заклинания на латыни вылетают — не понимаю всех этих вычурных названий блюд.
— Итак, Александра Сергеевна или просто Алекс, — заговаривает голубоглазый мудак, собственно, не ответив ни на один мой вопрос. — Мы уже выяснили, что ты выгуливаешь собак, поливаешь цветы и делаешь по четыре подхода приседаний за раз.
Эм-м, что? А это он откуда взял?
Я стреляю в него взглядом, но Дантес рикошетом отбивает мой в сторону облизывающихся на него Офелий все за тем же соседним столом. Представляю их всех на ОКД* в шлейках и на поводках и становится чуть веселее.
— И откуда ты такая взялась? Расскажи… ну, я не знаю, на кого ты учишься, например? Или, может, ты из тех, кто в творческом поиске? Это ведь модно сейчас.
— Я… я бросила универ, чтобы поступить в кулинарное.
И работать здесь — но об этом я молчу, чтобы не выглядеть глупо.
— Значит, с выбором кухарки я не прогадал. Меня будет обслуживать восходящая звезда поварского дела. — Я морщусь на слове «обслуживать», потому что мой мозг работает неправильно, реагируя слишком ярко на подобные заявления мудака. — Как ты попала к Робертовне? Я знаю, что она очень придирчива к персоналу. У нас дважды охранников увольняли из-за ее жалоб.
— Мой дед хорошо с ней знаком. — Видимо, вино, которое я жадно поглощаю, развязывает язык. — Они по молодости дружили. Он помог мне, но, скорее всего, чтобы я наконец съехала и не мешала ему слушать этот его ужасный рок.
— О, нет-нет, даже не смей так говорить про святую музыку.
Ох, я и забыла, что у нас здесь эстет.
— Согласна, лучше слушать этот ужас, чем то, как ты…
Черт. Кусаю язык и делаю еще глоток. Хватит откровений, я и так сказала в три раза больше, чем он о себе. Хватаю вилку с ножом, в тайне надеясь, что сделала это правильно, и нападаю на что-то безумно вкусное, похожее на рулетики с уткой в брусничном соусе. На самом деле, я голодная как волк!
Жую, аж причмокивая, и прикрываю глаза, но тут же давлюсь и начинаю кашлять, когда под столом меня касаются ногой. Я смотрю на Дантеса, а он будто бы и не причем. Мне же не могло показаться во второй раз?
А что, если он случайно? Или, может, думает, что это ножка стола? Черт.