— Погода сегодня хорошая, правда, соседка?
И скидывает свою кожанку. Да матерь божья, сын Исусий, я все!
Глава 6
Глава 6
Я в полной, мать его, прострации. Ловлю себя на том, что стою на перекрестке перед светофором, который горит зеленым. Сзади раздается серия протяжных автомобильных гудков, а после, покрывая благим матом, меня объезжает гребаный салатовый «Матиз» (со знаком «ребенок в машине», между прочим).
Черт, черт! Из-за дурацких провалов в памяти я потеряла тачку соседа из виду.
Переключив коробку передач, я начинаю медленно двигаться вперед, пока красный не зажегся снова, а тем временем соски опять торчат, натягивая футболку в районе груди, стоит просто представить Дантеса. За рулем его тачки. В дурацкой кожанке. С нахальной улыбкой. Боже, да меня до сих пор трясет! От одних воспоминаний по телу полыхнет то там, то здесь.
Не могу перестать думать о том, что было бы, попроси я Дантеса поцеловать меня. Мы бы трахнулись в лифте? Нет, тогда бы я точно не смогла больше ездить на нем — пришлось бы ходить пешком. Еще и Иришек потом встречать? Да ни за что!
Я все. Сделала. Правильно!
Фух! Я выдыхаю с облегчением, а то уже показалось, что становлюсь такой же озабоченной, как Офелия. С кем поведешься, блин.
Дантес, к счастью (бог мой, как мне нравится звать его Дантес — хоть трусы выжимай), поджидает меня на аварийке перед следующим поворотом, а через пять минут дороги мы наконец останавливаемся у крупной автомастерской. Та выглядит вроде бы и солидно, но меня одолевают сомнения, потому что это явно не официальный салон «Ауди».
— А тут точно нормально все сделают? — спрашиваю я Дантеса, который уже вальяжно развалился на капоте.
Не то чтобы меня волнует его фара, но вот за машинку Робертовны я переживаю. Этот же на мой вопрос даже округляет глаза.
— Конечно, здесь творится магия. — Магия, если что, творилась в лифте. — Сделают лучше, чем было до того, как ты решила напороться на меня своей задницей.
И вот он снова превращается в Того Самого Мудака. Ну что ж, так даже легче: скривив лицо, я показываю ему средний палец, как раз когда навстречу к нам с распростертыми объятиями выходит мужчина в возрасте и в чистом костюме, несмотря на масляной шлейф, стелющийся за ним.
— Добро пожаловать в лучшую мастерскую на юге России! — приветствует он торжественно-официально, но я вижу теплую улыбку на его губах, с какой смотрят на хороших знакомых, если не на друзей.
Вот все у этого Мудака в Кожанке самое лучшее, чего не скажешь об Иришках. И нет, я не ревную. Просто поймите меня правильно! Все столкновения с такими накрахмаленными куклами, которые я пережила за свои неполные два десятка лет, убедили, что ничего глубокого там, кроме глотки, нет.
— Ты какими судьбами к нам? Как перестал гонять, редко вижу тебя здесь. Хоть бы иногда вспоминал.
Гонять? Хм, интересно.
— Да сам знаешь, как быстро время летит, — отвечает мудак. — Я и пожрать не всегда успеваю. Много дел.
А вот это брехня, видела я — и слышала — занятого нашего, но расстраивать мужичка не буду, у него слишком доброе лицо.
— Так с чем ты к нам пожаловал?
— Мелочи. Отдашь мою крошку Рамилю, как всегда? — он показывает большим пальцем за спину, на фару.
— Ох, е-мое! Небось курица какая-то постаралась?
Курица? Он охренел? Какой отвратительный низкопробный сексизм! Вот теперь я этим парням точно не доверяю! Женщины, между прочим, очень внимательные водители, даже если я не из их числа. Из всех правил ведь бывают исключения.
— Возможно, — ржет придурок, который больше никакой не Дантес для меня.
— Я вообще-то все слышу, — почти рычу.
Кожанка никак не реагирует, а вот мужик внезапно обращает на меня внимание и даже как-то подбирается, будто бы извиняясь.
— Ее «Ауди», — указывает сосед на меня, — пусть возьмет кто-то другой. Богдан, например, — он продолжает раздавать команды, и я удивляюсь, почему его вообще слушают.
— Да тот занят на полгода вперед, сам знаешь.