Ощупью наверх. Приложить ухо к дереву, напрячь слух.
Тишина.
«Господи, храни идиотов!»
Медленно, очень медленно приподнять крышку дрожащими от напряжения руками. Выглянуть в щёлку.
Вроде бы никого.
Уже смелее открыть лаз, высунуть голову, закрутить ею, ожидая подвоха.
И обнаружить абсолютно пустую тихую лачугу.
— Спасены!
***
Впрочем, радоваться было рано.
— Вы уверены, что никого нет? — прошептал снизу Эйнсли, и я отчётливо вспомнила кровь на его одежде и то, как он против воли наваливался на меня по пути в убежище.
Ему нужна медицинская помощь, срочно. А здесь нет даже воды, чтобы элементарно промыть рану.
— Леди Каннингем?
Я встряхнулась и так же шёпотом ответила:
— Сейчас выгляну наружу. Ждите.
Выбралась из лаза и почти на карачках подползла к дверному проёму. Зачем-то задержав дыхание, выглянула: дюны, тускнеющие звёзды, ползущая к горизонту луна. И тихо: ни ветерка, ни шороха.
— Никого, — вполголоса сообщила я Эйнсли, вернувшись. — Сможете выбраться? Надо посмотреть, что у вас с ранами.
— Не стоит беспокоиться, — чопорно отозвался тот, и я возвела очи горе: только второго Райли мне сейчас не хватало.
Между тем лорд-разбойник тоже показался из подпола. Опираясь локтем на край лаза, спрятал в ножны кинжал, который, оказывается, всё это время сжимал в руке, и до меня дошло, что за шорох я слышала в темноте.
Вздохнула: «Ну, спасибо, что не пистолет». И требовательно спросила:
— Вы взяли свечу?
Эйнсли как будто стушевался, и я поспешила сгладить его прокол:
— Неважно, у меня есть ещё одна. Давайте помогу.
И не обращая внимания на недовольное бурчание: «Я прекрасно справлюсь сам», поддержала выбирающегося упрямца. Шумно дышавший Эйнсли уселся на полу и устало привалился к стене, а я зажгла запасную свечу, благополучно пережившую все приключения в поясном мешочке. После чего набрала в грудь воздуха и безапелляционно велела:
— Снимайте куртку, мне надо осмотреть ваш бок. И платок тоже снимайте, без него вам будет легче дышать.
Раненый послушался, правда, только по второму пункту. Стянул платок на грудь, открыв красивое и болезненно-бледное лицо, и хрипло поинтересовался:
— А что потом, леди Каннингем?
Потом?
— Сделаем вам временную перевязку. — Я говорила с уверенностью, которой сама не чувствовала. — Платок используем как тампон, подол рубашки — как бинт. Нужно остановить кровь.
Эйнсли хмыкнул и прокомментировал: