А потом взъерошил вихры на затылке и пробормотал сам себе:
— Хорошо бы дождаться, конечно.
«Что это он так неуверенно? — удивилась я. — Неужели из-за разбойников?»
И вечером, когда служанка принесла мне в комнату воду для умывания, решила поинтересоваться:
— Не знаешь, как сейчас дорога до Колдшира?
— Сухо всё, ваш-светлость, дождёв давно не было, — ответствовала та. — Токмо… — Она воровато огляделась и понизила голос. — Пошаливают. Грят, сам Безликий Родди с гор спустился.
Я припомнила, что это же прозвище упоминала горничная в особняке Каннингема, и без задней мысли уточнила:
— Безликий Родди? А кто это?
— Вы не слыхали? — вытаращилась на меня служанка. — О-о, ваш-светлость, он жуткий человек! Да ещё и… — Голос рассказчицы упал до пугающего шёпота. — Колдун!
И дальше мне оставалось лишь слушать. О том, как Безликий одновременно ограбил троих торговцев, находившихся за двадцать миль друг от друга. О том, как он сжёг поместье лорда Лесли за то, что тот похвалялся бесстрашием перед разбойником. О том, как рощу, где скрывалась банда Безликого, окружил отряд королевских гвардейцев, но, когда солдаты ворвались под деревья, там никого не оказалось. И ещё тысячу и одну байку, правды в которых, по моим ощущениям, было от силы на десятую часть.
— А почему он Безликий? — наконец вклинилась я во вдохновенный монолог служанки.
— Из-за платка же, — немедленно ответила она. — Понимаете, одёжа на нём как на дворянине, а лицо чёрным платком замотано. Грят, оттого, что у него там колдунское клеймо на всю щёку. И кто это клеймо увидит, тот сразу умрёт!
— Кошмар, — согласилась я, про себя забавляясь рассказанными страшилками и одновременно чувствуя уважение к разбойнику. Какую же он провёл пиар-кампанию, чтобы о нём сложили столько историй!
Но даже если львиная доля из них была откровенной выдумкой, встречаться с Безликим и его бандой мне не хотелось.
«Будем надеяться, завтра за нами приедут слуги из Колдшира, и нападать на большую компанию Безликий, при всех его талантах, остережётся».
Глава 14
Следующий день я провела в ленивой праздности, отдыхая от дорожной тряски. Но если бы не изматывающее ожидание, этот отдых был бы гораздо приятнее.
Я отвлекала себя чем могла. Долго и со вкусом завтракала, читала у окна книгу, даже пыталась рисовать — память подсказывала, что Мэриан это успокаивало. Однако после полудня все занятия в четырёх стенах надоели мне до оскомины. Немного поразмыслив, я вышла из комнаты и отправилась на поиски спутников.
Олли и Райли нашлись возле коновязи, где первый любовно чистил лошадей, а второй возился с каретным колесом, начавшим вчера сильно скрипеть. Однако стоило мне приблизиться, как оба отложили свои дела.
— Какие-то распоряжения, леди Каннингем? — бойко осведомился Олли.
— Почти, — подтвердила я и посмотрела в хмурое лицо Райли. — Я собираюсь немного погулять по городу, и мне нужен сопровождающий.
Райли сдвинул брови. «Что за блажь?» — внятно читалось на его лице. Однако ни отказаться, ни даже произнести фразу вслух он не мог: субординация. И потому я удостоилась мрачного, но единственно возможного ответа:
— Как прикажете, леди Каннингем.
***
«Удобно всё-таки, когда ты её светлость, а не обычная девица, которая не знает, чем заняться», — думала я, шагая по брусчатке центральной улицы. Насупленный Райли, как и полагалось слуге, шёл справа и чуть позади меня. Ни светившее с ясного неба тёплое солнышко, ни приятный ветерок, ни симпатичные домики, по тёмному камню которых карабкались ярко-зелёные лозы плюща, не могли добавить в настроение этого человека и толики беспечности.
«Интересно, его самого не напрягает вечно хмурое лицо?»
Мы остановились на горбатом мосточке через неширокую, но говорливую речушку, бежавшую между старинными, утопавшими в зелени домиками. Вид был живописный, однако пронять моего спутника ему не удалось.
«Да расслабься же! — захотелось сказать мне. — Посмотри, как красиво, ну!»
И я уже набрала воздуха, чтобы выдать эту или похожую тираду, как неподалёку послышалось жалобное:
— Подайте на пропитание, благородная госпожа!