— Именно это я и имел в виду, — со вздохом констатировал Этельберт. Поднялся с кровати, оценивающе посмотрел на меня сверху вниз и позвал: — Господин Райли!
Дверь открылась мгновенно, и буквально в два шага Райли оказался рядом со мной. Левая рука у него по-прежнему была в бандаже, на лице лежала тень тревоги и бессонной ночи. Но стоило нам встретиться взглядами, как она исчезла, рассеянная светом молчаливой, но глубокой радости.
— Леди Каннингем значительно лучше, — сообщил ему Этельберт. — Однако, чтобы не случился откат, ей необходимы покой и отсутствие поводов для волнений. Поэтому… — Он перевёл взгляд с Райли на меня и обратно. — Разрешаю осторожно ввести больную в курс последних новостей: неизвестность спровоцирует лишнюю тревогу. Что до визитов…
Тут он покосился на дверь, и я подумала, что за ней почти наверняка до сих пор маринуется Эйнсли.
— То пусть они будут короткими и только тех, кого леди Каннингем приятно видеть. Хотя бы ближайшие три дня.
Последняя фраза прозвучала как заклинание: похоже, Этельберт сильно сомневался, что я выдержу даже это время.
— Хорошо, — склонил голову Райли.
Врач кивнул мне:
— Поправляйтесь. — И покинул комнату.
А я шевельнула рукой, приглашая Райли сесть, и выдохнула:
— Рассказывай! Что с Колдширом?
Глава 106
Райли медленно опустился на кровать. Судя по его лицу, если бы не разрешение Этельберта, он бы ничегошеньки мне пока не рассказывал.
— Стены и внешние башни не пострадали, — наконец начал Райли. — Состояние донжона… плачевное, но, думаю, его можно восстановить.
Если где-то найти денег. Я вспомнила воронку на месте кустов роз и зажмурилась от острой душевной боли. Мои цветы… Надежда Колдшира…
— Не думай об этом, родная. — Вцепившиеся в одеяло пальцы утешающе накрыла тёплая ладонь. — Не сейчас. Сейчас тебе нужно выздороветь.
Не открывая глаз, я дёрнула подбородком в подобии кивка и уже не прошептала, а просипела:
— А люди? Что с людьми?
— Гости почти не пострадали, — послушно продолжил Райли. — Те, кому не повезло оставаться в саду, сильно испугались жути. Несколько получили удары лошадиными копытами: бедные животные были в панике. Но в остальном обошлось на удивление благополучно. Слуги тоже успели уйти…
— А Оливер? — спросила я, вспомнив окаменевшего садовника.
Повисла пауза. Я открыла глаза, встретила печальный взгляд Райли, и в носу защипало. Ну да, возраст, сердце…
— Может, и к лучшему, — выдавила я. — Не увидел, что стало с розами.
И стиснула зубы, борясь с подступившими рыданиями.
— Боюсь, Этельберт не это имел в виду, когда разрешил осторожно рассказать новости, — вздохнул Райли.
Высвободил левую руку из бандажа, взял мою безвольную кисть в обе ладони и, отвлекая, продолжил:
— Сейчас горничные в Данли, разъехались по домам. Только Рона здесь, и, как мне кажется, это весьма радует Эйнсли.
Здесь. Я шмыгнула носом и гнусаво уточнила:
— Мы в Оакшире?
— Да. — Слышалось, что Райли не был в восторге от этого обстоятельства.
— А в Колдшире… — У меня дрогнул голос. — Кто-нибудь остался?