И запоздало поняла, что лучше бы промолчала. Благородным леди надлежало падать в обморок при виде капли крови из порезанного пальца, а не предлагать ассистировать на какой-никакой, но хирургической операции.
Этельберт кашлянул и уже менее сухо ответил:
— В сложных манипуляциях нет нужды. Справлюсь сам.
Настаивать было бы странно, потому я дождалась, пока Лили принесёт воду, и вместе с горничной покинула комнату.
Будь моя воля, я бы проторчала под дверью до тех пор, пока не разрешили войти. Однако голос разума твердил, что хотя бы в этом следовало соблюсти приличия, и не согласиться с ним было сложно. Потому я строго наказала Лили сообщить мне сразу же, как врач закончит с операцией, и поднялась в кабинет.
Здесь всё было так же, как я оставила вечером (а казалось, добрую неделю назад: столько событий успело произойти). Я подошла к столу и взяла в руки одно из написанных вчера приглашений.
«Лорд и леди Каннингем приглашают вас…»
С мстительным удовлетворением я порвала карточку пополам, а затем ещё раз пополам. Такая же судьба постигла следующее приглашение, и следующее, и следующее.
Никаких «лорда и леди». Никакого праздника. Пусть всё катится куда подальше — по крайней мере, пока Райли не поправится.
Вот только розы…
Выпустив обрывки из пальцев, я открыла тетрадь, где были расписаны даты отгрузки цветов. К счастью, сегодня и завтра экипажей от заказчиков можно было не ждать. Однако к послезавтрашнему дню требовалось подготовить три десятка цветов. Я машинально потёрла вздумавший заныть висок: ничего, время есть. Займусь подготовкой завтра — возможно, и Райли к тому моменту станет получше.
«Скорей бы Этельберт закончил! А то я вся изведусь от бездействия!»
Я поняла, что нервно грызу щеку и во рту уже чувствуется неприятный железистый привкус. Тяжело вздохнула, потрогала накусанное место языком и сгребла в кучу обрывки приглашений. Теперь дорога им была одна — в камин.
«Может, и сжечь сразу? Всё какое-то занятие».
Я достала спички и подожгла бумажную горку. Пламя занялось неохотно — всё‑таки приглашения писались на плотных листах. Зато какое-то время я занимала себя тем, что шуровала кочергой в камине, помогая огню превратить бумагу в пепел и размышляя, откуда Эйнсли мог взять такого врача. Несомненно, образованного, несомненно, практика, но выглядевшего так, словно ему привычнее отнимать жизни, а не исцелять.
Но вот костерок прогорел, и мне вновь нужно придумывать, чем бы отвлечься. Вернув кочергу на место, я сделала пару кругов по кабинету и решила: всё, хватит. Пойду вниз, Этельберту давно пора закончить. В конце концов, он же не пулю вынимал, а просто чистил рану.
С этой мыслью я устремилась к двери и, распахнув её, обнаружила на пороге готовившуюся постучать Лили.
— Госпожа, господин Этельберт передал, что на сегодня закончил, — добросовестно сообщила горничная, и я с благодарным «Спасибо, Лили» заторопилась на половину прислуги.
Теперь у меня для этого был официальный повод.
— Господину Райли чрезвычайно повезло. — Этельберт говорил и складывал в саквояж бинты, корпию, какие-то флакончики, кожаный футляр (видимо, с хирургическими инструментами). — Пуля не повредила крупные кровеносные сосуды, не разбила кость, не застряла в теле. Просто идеальный для лечения случай. Однако… — Он покосился на пластом лежавшего раненого, и тот с явным трудом разлепил глаза. — Избежать лихорадки, конечно же, не удастся. Поэтому ночью с ним обязательно должен быть кто-нибудь.
Я кивнула: ничего неожиданного в последней рекомендации для меня не было.
— Пищу больному давать самую лёгкую. — Врач закрыл саквояж и посмотрел на меня. — Сегодня — только если почувствует голод. Обязательно поить тёплым питьём. Разумеется, соблюдать полный покой. Что касается перевязок… Скажите, кто делал последнюю?
И снова надо было подумать, но я опять ляпнула правду:
— Я.
Этельберт хмыкнул.
— Почему-то не сомневался в этом. Так вот, для перевязок я буду ежедневно приезжать в Колдшир, примерно в это же время. Однако в случае любых проблем можете делать это сами. У вас неплохо получается
— Благодарю, — искренне ответила я. — И особенно за ваши труды. Скажите, сколько Колдшир должен…
— Нисколько, леди Каннингем, — остановил меня Этельберт. — Все расходы лорд Эйнсли взял на себя.
Надо же! И чем же Райли был обязан?.. Или это я была обязана? Но сейчас выяснить подробности вряд ли получилось бы, потому оставалось только следовать правилам вежливости.
— В таком случае передайте лорду Эйнсли мою благодарность, и до завтра, господин Этельберт.