Я равнодушно мазнула взглядом по открытому до сих пор футляру и без желания взяла подарок. Звонко щёлкнула крышка, ставя точку в моих словах:
— Доброй ночи, лорд Каннингем.
— Доброй, — отозвался тот. — Однако всё же позвольте вас проводить.
— Спасибо, не стоит утруждаться.
С этими словами я двинулась в сторону замка, но, не пройдя и десятка шагов, вдруг почувствовала себя странно. Меня окутала непонятная истома, ноги ослабели, сознание поплыло, а в ушах зашумело море.
«Что происходит? Я ведь и не пила, считай!»
Футляр выпал из ослабевших пальцев, а следом и я чуть было не опустилась на траву.
— Вам следует больше отдыхать.
Твёрдая горячая рука поддержала меня под локоть, от проникновенных интонаций по коже побежали мурашки. И всё-таки я воспротивилась:
— Отпустите! Я дойду сама!
Однако это прозвучало так вяло, что, естественно, никто и не подумал слушаться.
— Всё хорошо, моя дорогая. Я помогу.
Меня приобняли за талию и бережно, как в танце, повлекли к тёмной громаде замка.
Надо было сопротивляться, но силы куда-то делись. От близости бросало то в жар, то в холод, глаза закрывались, нос щекотал тонкий приятный запах мужского парфюма. Ноги всё настойчивее отказывались идти, и в какой-то момент меня попросту подхватили на руки.
— Ч-что в-вы…
— Не волнуйтесь, Мэриан. Я донесу вас, как самое драгоценное из сокровищ.
«Нет, стой! Да что же это такое?! Надо, надо высвободиться!»
Однако слабость, проклятая слабость не позволяла даже сдвинуть голову, чтобы не упираться носом в шею нёсшему меня мужчине. Чтобы не вдыхать его аромат. Не чувствовать тепла. Не ощущать биение чужого пульса под кожей.
«Ох, а если мы кого-нибудь встретим?»
Хотя что такого-то? Муж несёт жену на руках — разве это не естественно?
«Нет! Я не хочу!»
— Я не хочу.
— Моя дорогая, верьте мне. Я вас не обижу.
Гулкий холл. Лестница. В глазах мутилось, отчего светильники на стенах походили на золотистые шарики. Двери — одна, вторая. И наконец, жар чужого тела сменила прохлада простыней. Я завозилась, пытаясь привстать, и, как ни странно, мне помогли это сделать.
— Вы позволите? — Вкрадчивые интонации, будто со мной разговаривал царивший в спальне полумрак.
— П-позволю?
Язык всё так же заплетался, но, когда под чужими ловкими прикосновениями начали расстёгиваться крючки платья, это не помешало мне возмутиться:
— Ч-что вы делаеть-те?!
— Всего лишь помогаю вам снять платье, — кротко ответила темнота. — Спать в одежде не очень удобно.
— Уходи…