— Что ты имеешь в виду?
— Ну, мы переспали … и я не знаю, что это значит, — говорю я, пытаясь уловить ответ в его глазах.
— Что это значит? — повторяет он. — Ну, это было потрясающе. Но сейчас это не обязательно должно что-то значить. Мы хорошо провели время, так ведь?
Я с трудом сглатываю и киваю.
— Тогда мы разберемся. Нам не нужно спешить.
Я киваю снова, но не могу найти слов, потому что в груди разрастается паника.
— Эй, — говорит он, разворачивая мой стул лицом к себе. — Милая, посмотри на меня.
Я не могу.
Я не могу на него посмотреть.
Я знаю, что он прав. Он не давит на меня, не ставит условий. Он вел себя просто потрясающе. Но я только что сидела и сравнивала секс с этим невероятным мужчиной с тем, каким он был с его братом.
Я пытаюсь убедить себя, что все в порядке. Но сообщение от Лукаса сковывает меня, как цепи.
Что он хочет мне сказать?
И почему он отправил его именно этим утром – после той ночи, что я провела с его братом?
Господи, это какой-то кошмар.
Я – кошмар.
Это делает меня ужасным человеком?
Мое сердце бешено колотится, паника накрывает меня с головой, дыхание сбивается, я почти задыхаюсь.
Что я наделала?
Это не я. Я не из тех, кто занимается сексом без любви, тем более с человеком, который должен был стать моим будущим деверем.
Я любила Лукаса.
Я собиралась выйти за него замуж.
Джеймс уже давно один. Я не могу ожидать, что он изменится только потому, что мы переспали один раз. Кто знает, может, сообщение, которое он только что получил, было от другой женщины. У меня нет права чувствовать ревность.
Я не могу вести себя так, будто он мне что-то должен.
Стыд за мои действия заставляет меня вздрогнуть. Я резко встаю со стула, отступая назад, словно дистанция может стереть то, что мы сделали прошлой ночью.
— Эйприл, — зовет Джеймс, протягивая руку ко мне.
Я отстраняюсь, избегая его прикосновений.
— Что только что произошло? Что случилось? — В его голосе звучит тревога. Он встает, и его выражение меняется с растерянного на обеспокоенное.
На глаза наворачиваются слезы.
— Что мы наделали? — шепчу я, прикрывая рот рукой, когда реальность обрушивается на меня. — Что мы наделали? — повторяю я, голос дрожит.
Я моргаю, и по щеке скатывается одинокая слеза.