Я закатываю глаза.
— Мы репетировали. Засиделись. Извини, я здесь.
Её взгляд скользит по мне, от растрёпанных волос до потертых туфель, и она сжимает губы, наклоняясь ко мне.
— Ты не мог хотя бы рубашку надеть? — поддразнивает она.
— Это был бы ещё больший облом, если бы я её надел. Так что нормально, Лукас не обидится, — говорю я, и она хмыкает, забавно поджимая губы. Мы обе прекрасно знаем, что Лукас заметит и не одобрит.
— Сделай мне одолжение, — мама вдруг отвлекает меня.
О Боже, что теперь?
Я поднимаю бровь, готовясь к её просьбе.
— Пойди и найди Лукаса и Эйприл. Прибыли еще гости, а я не знаю, куда они подевались. Уверена, люди их ищут, — говорит она.
Я выдыхаю тяжело, киваю и, обойдя её, направляюсь к лестнице. Заглядывая через дверные проёмы, я ищу счастливую пару. Подхожу к их спальне и останавливаюсь на полшаге, замечая, что дверь в ванную закрыта. Закатываю глаза и стучу.
— Люк? Мама послала меня проверить. Всё в порядке? Ты видел Эйприл? — спрашиваю я.
Слышу несколько вздохов и шепот.
— Джеймс? Это ты? Дай секунду, — отвечает Лукас.
Твою ж мать.
Я точно знаю, кто там с ним. И могу точно угадать, что они там делают.
Я прислоняюсь к дверному косяку как раз в тот момент, когда дверь распахивается, являя взору только что обручившуюся пару, оба выглядят смущено. Я не могу удержать ухмылку — поймал их на горячем. Достаю из кармана медиатор и начинаю его грызть. Старая привычка, от которой не могу избавиться.
Мой взгляд скользит от Лукаса к Эйприл, которая, казалось бы, вжалась в пол, краснея от стыда.
— Не могли подождать, пока вечеринка закончится? — спрашиваю я, забавляясь.
— Ты не мог хоть костюм надеть?
Я вынимаю медиатор изо рта, закатываю глаза и вздыхаю.
— Дай мне отдохнуть, Люк. Я только что с репетиции. В этом мне комфортно. У нас скоро прослушивание, я потерял счет времени и сразу пришёл сюда. Костюмы — это твоя тема, не моя. — говорю я, и он отвечает с раздражением.
— Всё равно, Золотой ребёнок делает, что хочет. Всегда так было, — отвечает Лукас с тоном превосходства.
От меня не ускользает, что он использует слово «Золотой ребенок», но я знаю, что это его любимая шутка, адресованная мне из-за моей тесной связи с родителями, особенно с мамой. Моя близость с мамой не имеет ничего общего с фаворитизмом, но он использует все, чтобы сбить меня с толку и почувствовать себя лучше. Я отмахиваюсь, игнорируя его выпад, когда Эйприл, наконец, встречается со мной взглядом и неловко машет мне рукой.
— Привет, Джеймс, — говорит она тихим, застенчивым голосом.
Я хмурю брови.
— Привет, Эйприл.
Только теперь я обращаю внимание на то, что на ней надето. Её платье с открытыми плечами оголяет гладкую, фарфоровую кожу, а румянец медленно растекается от ключиц к шее. Грудь поднимается и опускается, будто она только что перехватило дыхание. И хотя она почти не накрашена — ей никогда не нужно много макияжа — её румянец выделяется.
Не знаю, то ли это цвет на её щеках, то ли блеск в её глазах, или как её волосы падают небрежными волнами на голые плечи, но я как будто вижу её впервые.
Она сияет, несомненно. И это очевидно — она только что кончила. Но тот факт, что это был мой брат, кто довёл её до этого состояния, вызывает неожиданный укол внутри меня.
Что, черт возьми, со мной не так?