Дом выглядит так же, как несколько месяцев назад. Нельзя сказать, что Лукас больше здесь не живёт. На столике в прихожей всё ещё стоят фотографии их счастливых моментов, а на стенах висят те же картины. Хотя растения завяли, всё остальное осталось на своих местах. Одеяла разбросаны по дивану, деревянные полы усыпаны крошками и мелким мусором. Старые кружки, пустые тарелки и коробки из-под еды на вынос захламляют журнальный столик.
Кажется, после моего последнего визита в доме ничего не убирали.
Эйприл скидывает туфли, босиком идёт на кухню и включает свет.
Мой взгляд невольно следует за её изящной фигурой и движением её бёдер.
Я тут же одёргиваю себя. Я не ради этого здесь.
Бросив куртку на спинку дивана, я иду за ней на кухню. Я слышу хриплый, ворчливый звук и замечаю, как серое пятно мелькает в поле зрения. Бэзил выходит из-за кухонного стола, осторожно обходит меня и скрывается прежде, чем я успеваю его поприветствовать.
— Обычно он дружелюбный, — говорю я, глядя ему вслед.
— От него не дождёшься любви, если у тебя нет курицы, — отвечает Эйприл.
Я облокачиваюсь на стойку кухонного острова.
— Хм, — лишь бурчу я в ответ.
— Ему пятнадцать. Оставь его в покое, — смеётся она. — Хочешь чего-нибудь выпить?
— Конечно.
Эйприл достаёт бутылку красного вина и два бокала, ставит их на столешницу острова и начинает рыться в верхнем ящике, пока наконец не находит штопор. Я подхожу ближе, наблюдая, как она вкручивает спираль в пробку, готовясь открыть бутылку. Когда она делает последний поворот, я осторожно кладу руку поверх её, останавливая движение.
Моё сердце ускоряется, кожа под её прикосновением словно нагревается, и от этой искры по моей руке прокатывается волна тепла.
Она замирает, почувствовав контакт, и поднимает голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Её губы слегка приоткрываются.
Без каблуков она кажется ещё миниатюрнее, и я возвышаюсь над ней.
Мы смотрим друг на друга несколько мгновений. Моя рука всё ещё накрывает её, когда она шепчет:
— Эбби была дурой, что отпустила тебя.
Мой ответ рождается сам собой, прежде чем я успеваю задуматься:
— Лукас был дураком, что отпустил тебя.
Её брови чуть хмурятся.
— Почему ты всегда был таким тихим рядом со мной?
— Я не знал, что сказать.
— Я думала, ты меня не любишь.
— Мне нравишься ты.
— Правда?
— Очень.
— О.
Мы продолжаем смотреть друг на друга. Её голубые глаза удерживают мой взгляд, и я не могу отвести его. Кончик её носа и щеки чуть порозовели от холода, а её красные губы выглядят невероятно мягкими. Я не должен, но не могу перестать представлять, как мои пальцы скользят в её волосы, притягивают её ближе, чтобы поцеловать.
И всё же мысли о том, что могут сделать её губы, пробуждают во мне огонь.