Он слегка кивает.
— Откуда ты знаешь? — спрашиваю, почти боясь услышать ответ.
Его выражение лица становится жёстче.
— Я просто знаю.
Мне хочется спросить больше, но его тон ясно даёт понять, что этого делать не стоит. Я оставляю всё как есть.
— Мне, наверное, пора, — говорит он, направляясь к двери.
— Конечно. Спасибо ещё раз. — Я ненадолго замолкаю, переступая с ноги на ногу. — Извини, что девочки втянули тебя в это. Ты не обязан был приходить, но... я рада, что ты пришёл. — Я благодарно улыбаюсь ему.
Джеймс оглядывается на меня, и его взгляд смягчается, вызывая тёплое чувство где-то внутри меня.
— Не за что, — отвечает он, отмахиваясь от благодарности, и неожиданно наклоняется, чтобы быстро поцеловать меня в щёку, прежде чем развернуться и уйти.
Этот жест застает меня врасплох, оставляя в замешательстве.
Раньше он никогда даже не обнимал меня.
Я хватаюсь за дверной косяк, пока он спускается по ступеням. Когда он доходит до тротуара, он поворачивается, прячет руки в карманы куртки, слегка сутулясь от прохладного воздуха. Напоследок он кивает.
— Пока, Эйприл, — говорит он.
— Пока, Джеймс, — тихо отвечаю я.
Я смотрю ему вслед, пока он не садится в машину и не исчезает из виду. Только тогда мои плечи опускаются, и я выдыхаю.
Закрывая дверь за собой, я наконец ощущаю усталость, накатывающую на меня. Медленно поднимаюсь наверх. Снимаю обувь, откидываю одеяло и забираюсь в кровать, ощущая прохладную свежесть постельного белья. Беру в руки телефон, открываю Инстаграм и вбиваю имя Лукаса в строку поиска.
Пользователь не найден.
Осознание накатывает, словно кто-то разорвал свежие швы — Лукас заблокировал меня. Он действительно это сделал. Прошла всего неделя. Я роняю телефон на прикроватную тумбочку, и глухой стук, кажется, заполняет тишину вокруг. Горе накатывает волной.
Когда я думала, что уже хуже быть не может, он наносит последний удар.
Свернувшись клубком под одеялом, я закрываю глаза, безмолвная и опустошённая, пока тьма не захватывает меня, утягивая в свои глубины.
Глава 13
Джеймс
К тому моменту, как я возвращаюсь домой, настроение окончательно испорчено мыслями о Лукасе. Если бы только другие могли увидеть его таким, каким вижу его я — за этой гладкой, тщательно отработанной маской, которую он носит так уверенно.
Никогда не забуду тот выходной, когда он был на последнем курсе университета. Я тогда всё ещё учился на пятерки и пытался немного расслабиться, играя на гитаре. Но он не смог скрыть своего раздражения. Взбежав наверх, он влетел в мою комнату, кипя от злости.
— Ты можешь хоть сколько угодно практиковаться, — сказал он, стиснув зубы. — Но из этого всё равно ничего не выйдет. Никто никогда не будет воспринимать тебя всерьёз.
После этого он так резко повернул колок на моей гитаре, что струна лопнула.
Я был подавлен. Мама увидела, как сильно меня это расстроило, и ей стало так жалко меня, что она тихо заменила струну на следующий день. Тогда она ничего не сказала, но позже я узнал, что она пропустила свою еженедельную встречу с подругами за чашкой кофе, чтобы позволить себе купить эту струну. Маленькая жертва, но такая значимая.
После этого я дал себе обещание: я заработаю достаточно денег на игре, на том, что Лукасу всегда казалось пустым делом, чтобы мама могла позволить себе всё, что захочет, без колебаний. Ей больше никогда не придётся отказываться от маленьких радостей, которые заставляют её улыбаться.
Не раздумывая, я иду прямо к своей бас-гитаре. Она настоящая красавица — редкий экземпляр Spector, сделанный из древесины шпальтированного бакайского клёна в США, одна из всего лишь тридцати когда-либо выпущенных. Я копил каждую монету, работая бариста после окончания школы, зная, что она должна быть моей.
Снимая её со стойки, я перекидываю ремень через плечо, и мои пальцы инстинктивно находят струны. Её гладкий гриф словно продолжение моей руки, и мышцы сами вспоминают нужные движения, пока я играю знакомую мелодию.