— Я кое-что написал. Знаю, что поздновато, но подумал, что мы могли бы попробовать, — говорю я, чувствуя, как нарастают нервы.
Уже давно я не писал песен, а тем более не пел. Но эта... эта чувствуется правильно. Словно я открыл себя до конца, словно взял кинжал и пролил кровь прямо на страницы.
Он кивает, уголки его губ поднимаются в лёгкой улыбке.
— Да, звучит круто. Думаю, мы можем попробовать. — Он поднимает блокнот. — Сейчас сделаю копии, и начнём.
Когда он возвращается, Том уступает мне место у микрофона, и мы сразу погружаемся в работу. Мы отрабатываем песню по частям, внося корректировки, пока всё не складывается в единое целое. Пока мы играем, по мне пробегает электрический ток, и я вижу, что парни наслаждаются процессом не меньше.
Вот что мне больше всего нравится в нашей группе — мы питаемся энергией друг друга и поддерживаем безоговорочно.
После нескольких прогонов мы все приходим к согласию: если к следующей неделе мы отполируем песню, добавим её в сет. Одна только мысль об этом заставляет моё сердце учащённо биться. Я не могу перестать думать, каково будет исполнить что-то настолько личное, разделив этот момент с лучшими друзьями.
Когда мы заканчиваем, солнце уже садится, и мы все валимся от усталости, особенно Оливер — игра на барабанах забирает у него больше сил, чем у нас. Хотя он никогда не жалуется. Этот парень реально в форме. Мы обмениваемся уставшими прощаниями, я загружаю снаряжение в машину, подвожу Уилла до его квартиры и наконец возвращаюсь домой.
С Лукасом теперь всё решено, группа движется в правильном направлении. Осталась последняя преграда.
Завтра я расскажу маме про меня и Эйприл.
Глава 40
Эйприл
Я распахиваю дверь кафе, мои глаза бегло оглядывают деревянные столики и разномастные стулья, пока не находят Анну у окна. Она уже устроилась с напитком, встает и улыбается, чтобы обнять меня, когда я подхожу. Мы с девчонками решили встретиться на спонтанный воскресный завтрак в кофейне, прежде чем отправиться на прогулку по саду Кенсингтон. Утро сегодня просто великолепное, и мы решили воспользоваться солнечной погодой по максимуму.
Я наклоняюсь, чтобы поцеловать Анну в щеку, и занимаю место напротив нее.
— Ну, — говорит Анна, подаваясь вперед с хитрой улыбкой, скрестив руки на столе, — ты буквально светишься.
Мои щеки вспыхивают.
— Удивительно, что пара оргазмов делает с кожей.
— Молодец, — отвечает она. — Я уже заказала твое любимое.
— Спасибо.
Официант приносит мою выпечку и капучино, и я без промедления принимаюсь за еду. Колокольчик над дверью кафе снова звенит, за ним следуют удивленные возгласы других посетителей. Я оборачиваюсь, и моя челюсть чуть не падает на пол. Анна давится своим горячим шоколадом, закашлявшись. Джемма входит с видом хозяйки, сверкая лакированными ботфортами до бедра, темно-синей плиссированной юбкой и практически отсутствующим кружевным боди под сетчатым топом, скрепленным несколькими тонкими лямками. Восемь утра.
Ее макияж размазан, а светлые волосы каскадом спадают на плечи легкими волнами. У нее тот самый «взгляд только что из постели».
Я подзываю официанта, заказывая абрикосовый датский пирог для Геммы, пока она садится.
Анна приподнимает бровь.
— Из какой дыры ты только что вылезла?
— Уф, — простонала Джемма, придвигая стул. — Девочки, у меня было худшее свидание.
— Ты прямо от него? — спрашиваю я.
— Да.
— Почему ты осталась у него, если свидание было таким ужасным?
— У него кот.
— Доводы приняты.