— Лиза моя кузина, — нехотя признает Элеонор.
— Как чудесно, — Марика всплескивает руками, — чувствуйте себя как дома. А я сейчас на стол накрою. Не зря с самого утра зетеяла пирожки. С яблоками, Лиз, твои любимые. Как сердцем чувствовала, что ты придешь.
— Как Сэм? — спрашиваю я у Марики.
— Сейчас сама все увидишь, — расцветая, говорит Марика.
Наверху слышится стук молотка. Чем выше мы поднимаемся по лестнице, тем явственнее слышится голос Сэма, напевающий какую-то легкомысленную песню.
Парень что-то увлеченно прибивает в небольшом коридорчике. Рядом ящичек с инструментами. Пахнет краской и свежим деревом.
— Сэм… — произношу, не сдерживая улыбку.
— Ох, здравствуй Лиза. Леди. — Сэм вскакивает. Одергивает рубаху и вытягивается в струнку. Краснеет под фырканье Элеонор.
— Леди Элеонор Грэйвин, — важно замечает она, — кузина леди Лизы.
— Мне… приятно познакомиться, леди Грэйвин, — Сэм теряется и краснеет еще больше под насмешливым взглядом Элеонор. Не знает, куда руки деть и запускает пятерню в волосы, лохматя их еще больше
— Элеонор, мы не во дворце. Давай без церемоний. Ты в гостях у моих друзей. Будь проще, — прихожу я на помощь Сэму.
— Я к такому не привыкла. Они же простолюдины, — яростно шепчет Элеонор.
— Они прежде всего очень хорошие люди, — отвечаю ей, — если тебе здесь не нравится, то я тебя не держу.
Элеонор надулась за моей спиной, фыркнула, уставившись в сторону.
— А я вот, ремонт затеял. Давно нужно было двери подправить, да пол под ногами гуляет. Решил закрепить.
— Как ты? — внимательно заглядываю я в его лицо.
На больного Сэм больше не похож. Наоборот, полон сил. Здоровый румянец на щеках, глаза задорно блестят и под рубашкой перекатываются силой мышцы рук.
— Сплясать могу, — Сэм ногами выбил дробь, вызвав очередную дозу фырканья у Элеонор.
— Пойдемте к столу, — раздался голос Марики.
Я привычно разложила тарелки и столовые приборы. Марика поставилат по центру стола большую чашку с ароматным рагу, в котором яркими кружками выделяется морковка. Миски с румяными пирожками радуют глаз. Копченый окорок масляно блестит на овальном блюде.
Элеонор положила себе ложечку рагу на тарелку и с подозрением принюхалась.
— Больше ничего нет? — тихонько шепнула мне.
— Нет. Попробуй, все очень вкусно.
За обедом между нами завязался непринужденный разговор. Варик делился планами о расширении ассортимента в лавке. Теперь, когда Сэм здоров, можно смело смотреть в будущее. Марика планировала сменить мебель в гостиной на новую, с мягким диваном и креслами. А Сэм просто кипел жизненной силой и был готов взяться за все и сразу.
Лишь Элеонор безучастно сидела и ковырялась в тарелке, не проявляя ни к чему интерес. Я попыталась ее втянуть в беседу, но та лишь уткнулась носом в тарелку. Я решила, что ей неприятно сидеть за одним столом с простолюдинами и перестала обращать на Элеонор внимания.
Когда мы в очередной раз рассмеялись над историей Варика, до меня донеслось жалобное поскуливание.
— Элеонор? — обернулась я к девушке.
Та вдруг закрыла лицо руками и безутешно разрыдалась, всхлипывая в голос.
— Элеонор… — как можно мягче произнесла я. Коснулась рукою ее плеча.
— Моя жизнь кончена, — сквозь слезы проговорила девушка, — я никогда больше не сяду за стол со своей семьей. А ведь у меня появились маменька и папенька. Маменьку сослали в обитель. Папенька в темнице. Я тут сижу, пирожки ем, а он, поди, голодный.