— Как нам благодарить вас? Мы уже и надежду потеряли… Варик всю торговлю забросил. Не до товаров мне, говорит, пока сын болеет. Да и я уж какую ночь не сплю…
Марика тихонько заплакала, вытирая рукавом мокрые от слез щеки. Фордей поднял ее с колен. Залез одной рукой в саквояж и выудил еще одну склянку. Протянул Марике:
— Не нужно напрасных слез, голубушка. Лучше выпейте успокоительную настойку. Вот так… хорошо. И не нужно меня благодарить. Леди Лиза очень о вас хлопотала.
Фордей оставил склянку с лекарством на столике и велел дать Сэму его утром, когда тот проснется.
Мы вывели обмякшую после настойки Марику из комнаты. Довели до ее спальни и усадили на кресло у окна.
— Спите, Марика. Вам нужно отдохнуть. Все у вас и ваших близких будет хорошо, — внушительно произнес Фордей.
Марика вяло кивнула и откинулась на спинку кресла. Тут же засопела, склонив голову на плечо.
— Ну вот. Поспит пару часов, а как проснется, все уныние исчезнет. Пойдемте, леди Грэйвин. Я навещу их через пару дней. Но, думаю, необходимости в лекарстве больше не будет.
Мы попрощались с Вариком, предупредив, чтобы не тревожил супругу. Я пожала ему на прощанье руку, шепнув, что, Сэму больше ничего не угрожает. Полный благодарности взгляд Варика был для меня лучшей наградой.
Вот и все. Одной проблемой меньше. Мне бы радоваться, но…
— Почему вы грустите, Лиза? — спросил Фордей. Мы возвращаемся во дворец, который мне все больше кажется золотой клеткой. И я не представляю, что ждет меня, когда откроется дверца, выпускающая на волю. Но волнуюсь я все же не за себя.
— Я хотела бы знать, что ждет Лойда, — признаюсь я.
— Вам лучше забыть о своем бывшем супруге. Если все пойдет так, как я предполагаю, то вы еще долго не встретитесь. Возможно, что и никогда.
— Никогда? — от этого слова замирает сердце. И становится так тоскливо, неуютно.
Никогда, это же навсегда. Мы расстанемся навсегда. И никогда не увидимся.
Осознание этого словно бьет под дых. Перехватывает дыхание. Внутри что-то сжимается, превращаясь в пульсирующую точку боли. И рука сама тянется к груди. Туда, где сердце.
— Разве ничего нельзя изменить? — спрашиваю с отчаянием.
61
На следующий день, едва я проснулась, горничная подала мне записку.
«Леди Грэйвин в два часа пополудни приглашается на судебное заседание в малый зал совета».
Что это значит и кого будут судить? Лойда?
На секунду вспыхивает радость в груди оттого, что я его увижу, но в тоже время безумное беспокойство за его судьбу.
Фордей вчера отказался отвечать на мои расспросы. Отмахнулся, как от назойливой мухи. Предложил лишь принять эликсир от нервов и не забивать голову глупостями.
Если бы все было так просто. Выпила эликсирчик и перестало свербеть сердце в груди. Хотя возможно у него и такое средство есть.
Я надеваю строгое платье и прошу заколоть мне волосы. Раздумываю, прежде чем надеть жемчужное ожерелье. Имею ли я на него право? Я уже не его супруга, а украшение фамильное. Подойдет его жене или невесте.
Вдруг Лойду будет неприятно, что я его ношу? Насколько все изменилось между нами? Но мне хочется дать ему знак, что я не отвернулась от него.
В назначенное время слуга вводит меня в малый зал совета, хотя малым его язык не поворачивается назвать. Довольно просторное помещение, с колоннами, подпирающими потолок. Немного помпезное из-за тяжелых бархатных штор и лепнины по периметру потолка. На полу паркетная доска сложена в замысловатый узор.
Впереди ряд кресел, центральное занимает король Эктавиан Эллерх и королева Сэсил. По правую руку Аргольт. По левую — одетый в темные одежды незнакомый мне господин. Еще несколько неизвестных мне мужчин занимают места с двух сторон от короля.
— Подойдите ближе, леди, — громким голосом ко мне обращается господин в темных одеждах.
Я подхожу и замираю в реверансе. Сердце безумно стучит в груди и невольно закрадывается мысль, что будут судить меня.