Нет.
Нет!
Боль вспыхнула так резко, так яростно, что я не выдержала.
— Ты… — Голос сорвался, сломался под тяжестью отчаяния, горя, гнева.
Но раньше, чем я успела броситься вперед, меня остановил голос Эрика.
— Ты зашел слишком далеко.
Я вздрогнула. Не от слов — от того, как они прозвучали. Низко. Глухо. С ледяным бешенством, растекающимся в воздухе как приближающаяся буря.
— Ты мучил его, истощил, сломал!
Эрик шагнул вперед, глаза вспыхнули темным, безжалостным гневом.
— Я прикажу тебя заточить за это. Ты ответишь за все преступления.
Серхио остановился. Приподнял бровь. И рассмеялся. Тихо, сдавленно. Смех прокатился по залу, будто отдаленный раскат грома, разрастаясь в воздухе ядовитым эхом.
— Ты прикажешь?
Он обвел Эрика взглядом, как взрослый смотрит на упрямого ребенка.
— Ты не подох в своей деревне только потому, что я тебя нашел, обучил, выковал из тебя наследника! Именно я расчистил для тебя место на троне, спихнув оттуда засидевшегося прежнего императора. И после всего «ты прикажешь»?
Серхио снова засмеялся. Теперь уже громко. Безумно. Смех расплескался по стенам, вцепился в воздух, пробрался под кожу.
Эрик резко выдохнул. Я видела, как он борется с гневом, как дрожат его пальцы, как напрягается каждая мышца.
— Что ты сделал с моим отцом?! Ты обещал предъявить ему меня, стоит мне набраться больше знаний, больше сил, чтобы быть достойным его!
Я чувствовала, как ярость Эрика разливается вокруг нас, наэлектризовывая воздух.
— Ты говорил, что он умер из-за интриг недругов, совсем немного не дожив до встречи со мной!
Серхио склонил голову набок. Его губы медленно расползлись в усмешке.
— Я в принципе люблю поговорить.
Голос был спокоен. Почти ленив.
— Кто же виноват, что ты веришь каждому моему слову?
Я чувствовала, как Эрик дрожит от сдерживаемой ярости. Но Серхио жестом оборвал разговор.
— Хватит игр.
Он повернулся ко мне. Я ощущала его силу. Его безразличие. Его уверенность в своей победе. Словно все уже было решено. Словно я уже была его.
— Ты должна принять мое предложение. Время на раздумья вышло. Если хочешь жить, станешь мне парой, будешь поддерживать в каждом решении до конца и родишь мне ребенка.
Но я смотрела ему в глаза и чувствовала только одно. Ненависть.
— Никогда.
Я сжала ладонь, и пламя взметнулось, вспыхнув ярким, ослепительным светом. Огонь заплясал на кончиках пальцев, живой, голодный, жаждущий разрушения.