— Прекрасно, — лениво отозвалась Милана. — Но использовать магию можно лишь в специально отведенных для этого залах либо после того, как преподаватель убедится, что вы способны нормально владеть конкретными универсальными и не подорвете весь этаж, пытаясь попасть в свою комнату.
И, оставив нас, повела парней на их этаж.
Я вошла в комнату и на мгновение замерла на пороге, осматриваясь. Здесь все выглядело совсем не так, как я ожидала. Никакой ветхости, пыли и запущенности, чего можно ожидать от общежития, где все лето никто не жил. Наоборот, комната была достаточно просторной, светлой, чистой и, я бы даже сказала, уютной.
Пусть без помпезности, но каждый предмет был качественным, дорогим и в идеальном состоянии. Даже светильник на стене, резной и старинный, выглядел так, будто только что с витрины. Кровати, хотя и простые, выглядели добротно — темное дерево, покрывала из плотной ткани с тонким, почти незаметным узором. На стенах висели небольшие картины — пара изящных пейзажей и одно абстрактное изображение, смысл которого я не поняла. Рядом с каждой кроватью стоял свой узкий шкаф и тумбочка для всяких мелочей.
У окна расположился небольшой квадратный стол с гладкой столешницей, отполированной до блеска. Из категории тех универсальных столов, за которыми можно и обедать, и учиться. К нему были приставлены три стула, по одному на каждую свободную сторону.
На полу — мягкий ковер глубокого зеленого цвета. Узоры на нем выглядели скромно, но если присмотреться, то сразу становилось понятно, что работа тонкая и дорогая. Приятно удивило, что ковер поглощал звуки шагов.
Широкое окно украшали тяжелые шторы из плотной ткани, которые можно было задвинуть, чтобы спрятаться от яркого света. Рама, хотя и старая, без единого пятна пыли или грязи.
Впрочем, чему удивляться? Это для меня комната выглядела чудесно. Для аристократов, привыкших к роскоши, подобное убранство могло казаться едва ли не аскетичным.
Пока я осматривалась, моя соседка молча подошла к свободной кровати, бросила на нее небольшую сумку и тут же ушла, не сказав ни слова. На еще одной, находившейся практически у самой двери, уже лежал чей-то холщовый мешок, выдававший явный «неаристократизм» его владелицы.
Я растерянно моргнула.
— А имя хотя бы назвать? — пробормотала я вполголоса, но теневичка уже скрылась за дверью.
Ну и ладно. Я бросила свою сумку на левую кровать — единственную незанятую — и тут же принялась раскладывать вещи. Небольшой мешочек с мелочью, пара простых рубах, штанов, три платья и, конечно, шаль, которую я использовала, чтобы скрывать волосы. Сейчас от нее все равно пользы мало — голова так зудела от ткани, что я не выдержала и стянула ее, с наслаждением вздохнув.
Пальцами быстро взъерошила короткие волосы, чувствуя, как кожа на голове приходит в себя. Нет уж, больше скрывать свою прическу я не собираюсь.
Я как раз складывала в тумбочку свои письменные принадлежности и различные бытовые мелочи, как дверь вдруг открылась без стука. От неожиданности я вздрогнула и едва не уронила мешочек со своими снадобьями.
— Ты чего врываешься?! — выдохнула я, обернувшись.
На пороге стоял Шон. Улыбка до ушей, руки в карманах, рыжая челка лезет в глаза.
— А ты что, меня не ждала? — обиженно протянул он. — Я думал, пойдем пожрем.
Я закатила глаза, собирая последние капли терпения.
— Я могла переодеваться! — возмутилась я.
— Мне не могло так повезти, — заявил он с такой самоуверенностью, что я еле удержалась от того, чтобы не кинуть в него чем-нибудь. — А ничего так комнатушка у вас.
— У тебя разве не такая же?
— У меня? — Шон ухмыльнулся и плюхнулся на кровать моей соседки, оставив на покрывале отпечатки своей грязной одежды. — У меня в соседях два придурка. Один уже побежал кому-то жаловаться, чтобы меня отселили. По статусу ему не положено жить с таким, как я.
Он театрально развел руками, будто показывая, какой он бедный и несчастный.
— Кстати, твоя соседка свою сумку не оставляла? — спросил он, скользнув взглядом к занятой кровати. Его глаза хитро блеснули, когда он потянулся в сторону ее вещей.
Я мгновенно схватила свою шаль и, быстро скрутив ее в жгутик, со всей силы ударила его по спине.
— Эй! Нечестно! — возмутился он, отскакивая.
— Нечестно — это шарить по чужим вещам!
Он потер плечо, словно я попала сильнее, чем было на самом деле. Потом вдруг осмотрел меня с прищуром.
— Кстати, потрясная прическа. Тоже любишь шокировать окружающих?
— И даже не будет выводов в другую плоскость, исходя из длины моих волос? — съязвила я, скрестив руки на груди.