— А ты что? Руками будешь рыбу ловить?
— Да… что-то я не подумал…
— Я сейчас тебе покажу, какие надо. Только сбегаю за журналом. Я его у деда Егора стырила.
— Света! — крикнула Алина.
— Мама! Не кричи на меня, пожалуйста! Я его завтра верну, когда деда Влад удочки купит. — ответила дочка и умчалась в комнату.
— Ну и характер. — улыбнулся отец. — Сразу видно, Яровая!
— О да. — согласилась жена. — Владислав Валерьевич, может кофе с коньячком?
— Не откажусь. И Алин, я, конечно, понимаю, что не заслуживаю… Но если ты когда-нибудь захочешь, можешь называть меня отцом.
Алинка как-то окаменела, выкатив глаза. А потом сдавленно улыбнулась.
— Очень хорошо. Кстати, коньячок отменяется… папа. Сейчас Костик очень быстро соберет Светку, и вы поедете покупать удочки, а потом в Сосновку, знакомиться с моими родителями.
— Не понял. Это что за новости? — охренел я.
Тут из детской выбежала дочка с журналом в руках.
— Вота. Ой, мам. А у тебя под ногами лужа. Ты что, обсикалась? — спросила Света, и я похолодел.
— Нет, котёнок. — ответила Алинка и посмотрела на меня. — Костя! Я рожаю!
— Етит твою мать!!! — заорали мы с отцом.
— Ура! Зёрнышко созрело. — закричала дочка.
— К-какое зёрнышко? — недоумевал отец.
— Пшеничное. — ответил я и схватил телефон, чтобы позвонить в нашу больницу.
— Чего? — опять спросил он.
— Ну деда, ты что ку-ку? Папа дал маме зёрнышко. А мама у нас Солнце. Мы её очень любим, и она от этого сияет. А когда солнышко сияет, то зернышки созревают, и вырастает что?
— Что? — заторможенно переспросил отец.
— Пшеница, дед. А пшеница какая?
— Какая?
— Яровая, дед, яровая. Зёрнышко созрело, и теперь у нас появится Андрюшка Яровой.
— А-а.
— Света, пошли одеваться. — взял я дочку за руку.
— Ну паап.
— Бегом, я сказал! Па, побудь с Алинкой, мы быстро… — крикнул я и помчался с дочкой в комнату.
Один раз я уже это проходил, и вроде бы должен быть готов, но что-то до сих пор ссыкотно…
Вечер того же дня