Господи, спасибо! Хоть не много, но стало легче.
Забрав телефон, медсестра ушла. Я приняла успокоительное и встала у окна, обдумывая последние события. Взгляд был в никуда. Все мысли были только о нем. Он не сказал, что любит. Он принял решение. Он оставил меня и больше не придёт. Нужно как-то с этим смириться. Только пока не получается.
Не знаю, сколько я так простояла, пока не услышала, как в палату кто-то вошёл. Я не обернулась, ведь мне было всё равно. Мой посетитель тоже не спешил начинать разговор. Я уже хотела повернуться и спросить, что ему нужно, но замерла на месте, уловив до боли знакомый аромат дорогого парфюма. От переизбытка чувств я закрыла глаза. Боялась, что если открою, всё это окажется только сном. Я сделала глубокий вдох и задержала дыхание. А когда меня обняли сильные руки, и к спине прижалась могучая грудь Ярого, я, наконец-то, выдохнула и открыла глаза. Костя наклонился к моей шее и нежно поцеловал. От этого по телу прошла дрожь и из глаз снова покатились слёзы. Я медленно повернулась и встретилась взглядом с моим любимым мужчиной.
— Значит, хотела переспать с первым встречным? — спросил он.
Я же ничего не могла ответить. Просто плакала и смотрела ему в глаза.
— И сына ему собиралась родить? — продолжил он и слегка улыбнулся, а потом его взгляд стал серьёзным, и он спросил:
— А мне родишь?
Сердце от счастья мгновенно сделало оборот вокруг земного шара. Я улыбнулась. И прежде чем поцеловать Ярового, ответила единственное, что пришло на ум:
— Посмотрим…
Бонус
Константин
(Четыре года спустя…)
— Нет. Вот вы мне скажите, зачем мне стока бабов и дедов? У меня уже есть деда Егор, баба Нина, деда Серёжа, баба Надя. А сейчас ещё и деда Влад? Что я буду со всеми ними делать? Их вона скока, а я одна. Андрюшка ещё не родился. Как мне со всеми играть? Я же устану. — негодовало наше с Алинкой рыжее чудо.
— Я тоже не в восторге, доча. Так что все претензии к маме.
— Костя! Перестань! — строго посмотрела на меня жена. — Света, это же хорошо, когда у тебя много бабушек и дедушек. Тем более, как ты сама сказала, скоро родится братик. Он поможет тебе справиться. Ты у дедушки Влада пока единственная внучка. Ему будет очень приятно, если вы подружитесь.
— Ну ладно, ладно. Но если он мне не понравится, то я всё расскажу Демону и…
— Света! Сколько раз говорить? Не Демон, а дядя Дима. Ну или хотя бы Дима.
— Да, да. Я помню. — махнула дочка рукой и убежала в детскую.
— Это всё ты виноват.
— Угу. — отстраненно согласился я.
— Ну и что ты такой недовольный?
— Ты прекрасно знаешь. Мне не нравиться эта идея. И сейчас очень хочется куда-нибудь свалить.
— Милый, прекрати! Он всё-таки твой отец!
— Да какой он мне нахер…
— Костя! — громко перебила она меня. — Между прочим, если бы не он, мы бы здесь не стояли, не говоря уже о наших детях. И вообще, не беси меня! Ты знаешь, что мне нельзя нервничать. Андрей Константинович будет не доволен. А ему в люди выходить не сегодня, завтра. — погладила Алинка свой огромный живот, а у меня в голове всплыла встреча, которая произошла четыре года назад.
Я тогда валялся в нашей больнице, с дуршлагом вместо тела. Только пришёл в себя и увидел отца. Он стоял возле окна и смотрел на меня. Хотелось нащупать под рукой ствол, чтобы воздать родственнику по заслугам.
— Здравствуй, сын! — сказал он сурово и устало, да и в целом, видок у него был не очень.
— Я тебе не сын! — ответил я напряженно и сморщился от боли.
— Ошибаешься. Но это сейчас не главное. Можешь не скалиться. Я прожил свою жизнь так, как мог, и не намерен просить прощения. В том, что случилось с твоей девушкой, нет моей вины. Я просто хотел, чтобы Алиев дал ей денег, и Екатерина уехала. Я смерти ей не желал. Ренат сам принял такое решение. Но что сделано, то сделано. Обратно не вернёшь. Можешь меня ненавидеть, дело твоё. Я пришел, только чтобы объясниться. Остальное не имеет значения.
— Почему ты жив? — спросил я сквозь зубы.