Весь мой вчерашний ажиотаж коту под хвост. Утром проснулась, лежу и думаю — а, собственно, зачем? Что хорошего мне может принести этот день? Вот было бы здорово проспать до того, когда моя жизнь начнет налаживаться. Но так, увы, не бывает.
Осознание этого, однако, встать меня не заставило. За окном еще темно, метель и жуткий ветер, хлещущий по окнам и пытающийся ворваться в мою теплую берлогу. На душе скверно, сыро и холодно. Одеяло сейчас — все, что у меня есть.
Беру в руки телефон и мучаю себя разглядыванием селфи Марка. Прокручиваю в голове каждую нашу встречу, каждый разговор, каждый взгляд и прикосновение. И совершенно ничего не понимаю. Почему он так внезапно все прервал? Почему так жестоко? Других объяснений его игнору попросту нет, а я достаточно взрослая, чтобы не питать пустых иллюзий. Ответ может быть только один — он наигрался. И все эти подарки были прощальными. Вот бы еще ему хватило храбрости сказать мне это в лицо.
Ближе к одиннадцати телефон оживает. Все это время я бродила тенью по квартире, наводила порядок.
— Привет, — все еще виноватым голосом здоровается Лена. — Не отвлекаю? — Не хочу ее обижать, но и злорадный смех сдержать не получается. — Прости, глупый вопрос.
— Все в порядке, — повторяю свою мантру. — Ты по делу или соскучилась по мне?
— Соскучилась сильно, но по делу. Один из твоих клиентов очень настойчиво просит твой номер. Требует даже. Я сказала, что уточню…
— Дай, — отвечаю равнодушно. Наверняка кто-то из клуба.
— Не захотели переносить запись почти все твои, — немного согревает душу новостями. — Наотрез прям. Весь день вчера на телефоне. Это же хорошо?
— Конечно. Есть шанс, что у меня на старте будет какая-никакая клиентская база.
— А что ты придумала? — спрашивает шепотом.
— Расскажу, когда сама буду знать наверняка. Пока прощупываю почву.
— Ну, если что, я в деле.
Прощаемся, буквально через пять минут снова звонок.
— Таисия Михайловна, что за фигня? — возмущенно вопрошает Измайлов. — У меня телефон разрывается, мужики названивают, всем записи отменили! Что у тебя случилось? Помощь нужна?
— Нет, Сереж, все в порядке.
— Ну как в порядке, если ты на работу не выходишь? Пытался Марка расспросить, но он даже трубку не берет.
— Кто такой Марк? — роняю, разглядывая бежевые обои без рисунка.
Измайлов довольно долго молчит, прежде чем отвечает, будто через силу:
— Понял. — Снова замолкает, потом спрашивает: — Когда предполагаешь выйти на работу?
— Туда — никогда. Меня уволили, Сереж.
— Что⁈ — срывается на повизгивание. — С какого перепуга⁈ — теперь рычит.
— Ну, с какого, с какого… — бормочу, раздумывая, говорить ли ему про цветы. Потом решаю — лишнее. Зачем человека расстраивать? Не со зла же, напротив. — Не сошлись во мнениях с директором.
— Да он… — далее следует поток нецензурной брани и вердикт: — С первого взгляда было ясно!
— В общем, я когда пришвартуюсь куда-нибудь, дам знать, если хочешь.
— Само собой! Буду ждать, Тась!
«Что ж, с Марком явно все в порядке, — хмыкаю мысленно. — Он просто отличный актер».
Медленно иду по квартире, касаясь пальцами мебели. Потом пишу сообщение дочери:
«Скинь фотки с катка, если сохранились».
«И тебе доброе утро!», — не удерживается Юля от колкости.