Присцилла поджимает губы. Шепчет:
– Значит, это не слухи.
Слухи? Уже пошли? Из этой глуши? Вот это скорость.
Я многозначительно молчу. Даю ей самой все додумать и придумать.
Наконец рыжая говорит:
– Дом дать не могу – отец сразу заметит и спросит, поднимет информацию. Двадцати тысяч золотых у меня тоже нет.
Я фыркаю:
– Тогда что у тебя есть?
Смотрю на Теора:
– Бывший супруг, да ты прогадал. Не на ту лошадку поставил. Смотри, она ничего не может.
У этой парочки все перевернуто – мужское и женское. Это я уже поняла. И именно поэтому их двоих так цепляет моя фраза.
– Заткнись! – кричит Теор.
– Идиотка. Что ты понимаешь? – возмущается Присцилла.
Я смотрю на свой маникюр. Страсть, конечно. Нужно заняться руками.
– Ну что? – спрашиваю их. – В суд?
Зубовный скрежет рыжей я слышу даже отсюда. Он прекрасен.
Я выбью из них все, что сумею. Через суд я могу долго ждать. Очень долго. Учитывая, что у козломужа точно не будет чем отдавать. Киара говорила, что он почти все проиграл. Так с кого стрясти?
С его рыжей!
– Две тысячи золотых. Это все, что я могу дать, – цедит сквозь зубы Присцилла.
– Десять, – говорю я.
– Пять. И это мое последнее слово.
Я делаю вид, что думаю. Вижу, что Кристоф смотрит на меня с восхищением. Слышу, как Киара сзади затаила дыхание.
– Если только привезете деньги к концу дня, – нехотя соглашаюсь я.
Рыжая кивает, молча хватает Теора за руку и смотрит на него просяще. Она словно надевает на себя маску слабой женщины, когда только что решала дела как мужик.
Вот что значит генеральская дочь! Ха, Теору с ней очень повезло.
– И что ты в нем нашла? – спрашиваю я со смехом.
Теор гневно смотрит на меня. Присцилла же поднимает к нему голову, протягивает руку и нежно гладит по щеке:
– У тебя совсем нет вкуса, Ингрид. Рядом с тобой столько лет был такой красавчик, а ты… Даже не смогла его в себя влюбить. Так что кусай теперь локти.
Красавчик?
Да, на звезду похож. На актера. Но такой же противный, как зазвездившийся певец, который унижает гримера.