Я хватаюсь за засов.
– Нельзя! Потом не закроем.
– Там Ковальски.
– Но… – пытается возразить Киара, но я ее не слушаю.
Приходится попотеть, прежде чем удается открыть засов, потому что давление извне на дверь невероятно. И стоит мне это сделать, как дверь ударяет по мне и снова врезается в стену.
Залетает Ковальски, порывистый ветер и сноп искр.
Они попадают на платье, оставляя после себя следы, как огарок сигары. Прожигают маленькие дырки.
– Ого! – Я быстро вскакиваю на ноги.
Ковальски крутится по полу, словно сбивает с себя пламя. Наверное, его здорово прожгли эти искры.
Они оставляют черные следы на деревянном полу, и я быстро хватаюсь за дверь. Киара тут же оказывается рядом.
В этот раз закрыть дверь становится почти непосильной задачей. Мы можем довести до половины, а потом порыв ветра откидывает нас с дверью назад.
Мы не сдаемся, пробуем снова и снова, пока не ловим момент секундной передышки ветряных атак. Нам удается захлопнуть дверь и задвинуть засов.
– Фух! – Я стираю пот со лба.
– Нельзя же было. – Киара не может отдышаться.
Я смотрю на Ковальски. Он зарылся клювом в перья.
– Ты как? Обжегся?
Вокруг стало темно, словно ночью. Киара зажигает свет, и каждая комната в доме вспыхивает уютом.
Подхожу ближе к ворону и вижу местами прожженные перья.
– Бедный. Давай тебя осмотрю.
Ворон дается в руки, но все еще дергается. Несу его на кухню, кладу прямо на стол и осторожно осматриваю. В двух местах его оперение прожгло до кожи, но не до мяса.
– Заживет за две недели, – подвожу итог осмотра я. – Если найдем что-нибудь ранозаживляющее, то быстрее.
И тут до меня доходит один факт. Я бегу к окну и всматриваюсь в темноту, которая поглотила все. Лишь искры мельтешат в полумраке.
– А что будет с растениями? – задаю вопрос я.
Киара молчит. Молчит и ворон.
Свет от окна падает на лозу плюща, и я вижу мелкое сито дырок на каждом листе. Душу скручивает в узел.
– От Заболотья что-нибудь останется?
Киара вздыхает:
– Если повезет.
Я тихо радуюсь одному – горе картошки, сваленной в большой прихожей.
Вижу, что Малыш на подоконнике закрылся листьями, весь съежился. Беру его горшок с подоконника, ставлю подальше от окна, и он осторожно высовывается.