– Хм… – Я осматриваю ворота снизу доверху и хватаюсь за решетку.
Я помню, как соскальзывали ноги, вчера я не смогла перелезть ворота. Но сегодня, стоит мне поднять правую ногу, как лоза делает ступеньку, на которую я могу опереться, и отпружинивает меня вверх.
– Свят-свят-свят, дорогой, смотри, на ней нет панталон! – восклицает рыжая.
И это все, что ее волнует? Попробовала бы она по Заболотью в кружевном объемном белье пошастать – я бы на нее посмотрела.
Я оседлываю ворота и смотрю вниз. Все стоят, открыв рты, что муженек с любовницей и магами, что Фарх с Киарой. Никто не ожидал от меня такого.
– Ничего не было видно. Я следила за юбками, – улыбаюсь я.
Козломуж смотрит на мои ноги так, словно первый раз видит. Фарх с другой стороны забора тоже не стесняется разглядывать мои голые колени.
Неужели тут те самые времена, когда ногу чуть выше щиколотки показываешь – и мужчина уже в агонии женитьбы?
Эх, им бы в наш продвинутый век – мимо голой женщины бы прошли, вызывая полицию.
В этот момент очень вовремя возвращается Ковальски, садится на ворота рядом со мной, садовым пинцетом держа в клюве веточку, на которой висит фиолетовый фрукт. Он пахнет так сладко, что хочется впиться в него губами и втянуть в себя сок.
– Насколько ядовит? – тихонечко спрашиваю я, пользуясь тем, что все пялятся на мои возмутительно голые ноги.
– Шмертельно, – отвечает ворон, стараясь не разжать клюв.
– Внутрь? Снаружи? – шепотом уточняю я.
– Шак угодно. Шуткие ошоги снаружи и внутри.
Значит, кислотный фруктик. Поэтому Ковальски его и держит пинцетом. Экий продуман!
Я осматриваюсь. Можно позаимствовать лист лозы, чтобы держать снаряд, но это бы значило, что я осознанно наврежу растению, защищая себя. А они только начали мне помогать, мы с ними только сплотились перед общим врагом. И вот!
Нет, не подойдет. Они больше никогда мне не поверят.
Я пытаюсь взять фрукт на пинцете. Протягиваю руку, примеряюсь, надеясь, что зрители не знакомы со свойствами ароматного плода, беру пинцет и чувствую, что драконофрукт вот-вот ускользнет вниз, на землю.
И у меня вряд ли будет еще время отправить Ковальски на второй круг. Как только козломуж увидит, что делает фрукт, когда падает на землю, мне крышка.
Поэтому, когда фрукт выскальзывает из пинцета, я ловлю его рукой. Ощущаю жгучую, невероятную боль, словно коснулась пламени, и с наслаждением запуляю драконофрукт в бывшего.
Тот не ожидает подлянки и пропускает удар. Фрукт попадает ему прямо в грудь, растекается густой кляксой и начинает пузыриться.
– Что ты делаешь? Что за детские выходки?
В борьбе за жизнь все средства хороши.
Я смотрю на свою руку. Она красная, на ней появляются волдыри.
Черт. Рабочая рука же.
Когда бывший понимает, что фрукт проел одежду и добрался до кожи, он начинает орать и снимать с себя слои ткани.
– А-а-а! Что это за хрень? А-а-а! Жжет! Сделайте что-нибудь!
Маги мечут в меня злые взгляды, но без приказа не атакуют. Рыжая Присцилла же, махая руками в воздухе, кудахчет вокруг любовника.
И я пользуюсь заминкой. Нужно дожимать:
– У меня наготове целый сад таких фруктов. Ты не выйдешь из Заболотья, Теор, если посмеешь меня отсюда увозить силой. Мой отряд воронов обстреляет ими сверху.