– А-а-а! В кладовой под лестницей.
– Лестницей?
Я помню только три двери: одна ведет на кухню, другая в гостиную, а третья в туалет. Еще и спальни не видела.
– Ковальски, а где эта самая лестница?
Я протягиваю птице орех на открытой ладони. Ворон тут же его съедает и взлетает, на ходу бросая:
– Покажу!
Я бы в жизни сама не нашла этот ход наверх. Надо нажать на кирпич каминной кладки, чтобы один из стеллажей с книгами открылся потайной дверью внутрь.
– Вот это да! – восклицает Киара.
– Согласна.
Я заглядываю внутрь. Тьма – хоть глаз выколи. Киара щелкает пальцами, высекает искру, и та устремляется вверх. Тут же шарики под потолком зажигаются, открывая вид на лестницу.
– Где тут кладовая?
Мы находим ее аккурат под ступенями. Небольшая дверца скрывает за собой чулан со швабрами, вениками, ведрами и тряпками.
– Убираться есть чем. Уже хорошо, – улыбаюсь я.
Мы с Киарой обе смотрим на лестницу.
– Пойдем?
– Давай.
Мы поднимаемся по скрипучим ступеням. Если первый лестничный пролет хвастается скрипом, то второй – постепенно чернеющими досками. На самые верхние даже страшно наступать – они крошатся гнилыми щепками прямо под ногами.
Стоит подняться, как становится ясно, что крыше пришел конец.
Плющ и вода годами проникали на верхний этаж, разрушая все на своем пути: две спальни, кабинет, еще один туалет и пустую комнату.
– Работы тут непочатый край, – бормочу вслух я.
Киара молчит. Смотрит на мокрый матрас в спальне, расцветший черной плесенью, и тихонько вздыхает.
От сырости корпус кровати вздулся и раскололся. Шкаф рядом еще можно спасти.
– Потом нужно проверить, что оставить, а что выкинуть.
– Может, удастся пустить на дрова, – говорит Киара, а потом грустно смотрит на меня: – Даже спать негде.
– У нас есть диван. – Я пожимаю плечами.
– Он один.
– Поместимся. Мы с тобой обе миниатюрные.
Киара резко распахивает глаза:
– Спать на одной кровати?
– А есть другие варианты?