– Всегда.
– Всегда? Вокруг тебя же столько солдат. Я слышала от Ковальски, что ты великий генерал, тебя беспрекословно слушаются.
– Слушаются. Идут за мной. Выполняют приказы. Но, Ингрид, вот будет мне плохо, пропаду я на два дня – никто даже не подумает искать. Как было с плодами древа жизни. Если бы не надо было вести войска – меня бы не стали искать.
– Почему?
– Потому что привыкли, что я сильный. Понимаешь? Что я все-все решаю. Что мне никогда не нужна помощь.
– Даже самому сильному нужна поддержка.
Фарх усмехается:
– У меня никогда ее не было. Я не знаю, что это такое.
Он переводит горячий взгляд на меня:
– Говорят, некоторые женщины способны дать ощущение надежного тыла. Поддержки. Что некоторые могут быть обезболивающим души для мужчин.
– Да? Существуют такие?
– Говорят, что когда она дома – ты приходишь в уют. Тебе достаточно положить голову ей на колени, и тебе сразу легчает. И она не воспринимает это как слабость. Она латает твою броню, а ты – дом. Вот такой обмен. Понимаешь? – говорит Фарх.
Это он намекает на свои поступки в отношении меня? Я правильно его понимаю?
Попробую уточнить издалека:
– А что же женщина получает?
– Защиту. Еду. Кров. Крутой секс, – на этом слове он порочно улыбается. – Но ты не дала мне до этого дойти. Не хочешь?
Все-таки он про нас!
– Фарх, – я тяжело вздыхаю, – я человек старой закалки… тьфу, то есть строгих нравов. Я не могу быть только любовницей. Мне нужно, чтобы я в мужчине родную душу почувствовала. Понимаешь?
Наверное, никогда бы не осмелилась говорить так откровенно и искренне, если бы не выпила столько вина.
Фарх смотрит на меня, склонив голову набок:
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь «родную душу»?
Я задумываюсь, пытаясь нащупать, что же для меня это такое. Отвечаю, задумчиво глядя вперед:
– Это когда можно болтать обо всем на свете и не думать, что о тебе подумают плохо.
– Как мы сейчас?
– Ну… Почти… Или молчать в обществе друг друга без чувства дискомфорта, просто потому, что хорошо быть рядом друг с другом.
– Как мы сейчас?
– Мы не молчим, Фарх.
– Но если бы молчали, тебе было бы комфортно?
Я прислушиваюсь к себе. Тишина сначала исчисляется секундами, потом счет идет на минуты. И нет неловкости. Или всему причиной вино?
Я не отвечаю на его вопрос, продолжаю дальше: