Вот сейчас Киара с Ковальски съедут, и останусь я одна-одинешенька. Снова. Как в своем мире последние пять лет. Но там у меня хотя бы соседки по даче были. С ними можно было пообщаться, почаевничать, отвести погрустневшую душу.
А здесь что? С растениями разговаривать? Вот тебе и ад, и рай для агронома.
Я беру самолетик в руки, разворачиваю.
В чем они вечно? Будто успевают запылиться во время полета.
Я сдуваю мешающие песчинки и читаю послание: «Присоединюсь к тебе?»
Я оглядываюсь. Интересно, где Фарх прячется?
Мне действительно не хочется здесь сидеть одной, но у него же запрет. Ему не подойти, не подползти, не подкопаться и не подлететь.
– Можно, – кричу я, нервно смеясь.
Пусть позлится, что не может, даже при моем разрешении.
Но уже через несколько секунд мне не до смеха – я слышу, как на платформу кто-то поднимается.
– Фарх! – Я оглядываюсь и смотрю на генерала. – Что ты тут делаешь? У тебя же запрет.
Он так сурово сейчас выглядит. Щетина отросла. Взгляд посуровел.
– Какой запрет? – ухмыляется он, подходя ближе.
– С-судебный. – Я смотрю на вино – мне же не видится он, и это не эффект опьянения.
– Ты его сняла.
– Я? Как?
– Сказала, что мне можно подойти. Да еще и магическую пыль для достоверности развеяла.
Я тут же вспоминаю пылинки, которые сдувала с самолетиков. Это оно?
Фарх садится рядом со мной и смотрит на меня, сощурив глаза.
Я сглатываю. От него несет энергетикой раззадоренного хищника, и это считывается совсем не на уровне детских самолетиков.
Меня облапошили. Развели.
– Знаешь, я хочу тебя отшлепать и расцеловать одновременно. Как думаешь, это возможно? – неожиданно говорит Фарх.
И это я его посчитала романтичным?
– Ты как до самолетиков дошел? – отвечаю вопросом на вопрос.
Ведь совсем на него не похоже.
Фарх становится еще мрачнее.
– А как иначе к тебе подступиться? Ты же в глухую несознанку ушла. Даже о подкопе подумала! Ты меня просто поразила, – он тычет себя в грудь, – прямо сюда.
Наверное, из-за вина я немного туго соображаю, поэтому продолжаю смотреть на его грудь в неизменных живых доспехах. Я их так называю, потому что знаю, что они из чешуи.
И мне почему-то сейчас даже радостно, что он здесь, пусть и весь такой устрашающий и совсем не романтичный.
– Фарх, а ты бываешь одиноким?