🕮 Читать книгу «Хозяйственный романс для попаданки» онлайн

***

Мистер Барнет был вначале ошеломлен, а потом крайне раздосадован выходкой Джесси, запоздало осознавая собственные упущения в ее воспитании, ругал за то себя, жену, отказывающуюся смотреть в лицо реальности и пребывающую в эйфории от красивого зятя и замятого скандала, испытывал вину перед старшими дочерьми и стыд перед их титулованными мужьями, чьими усилиями и финансовой помощью и удалось избежать позора…

Но со временем успокоился, выкинул из головы непутевую младшую и погрузился в мир своих увлечений, практически перестав обращать внимание на происходящее в доме, радуясь удачным бракам старших и четвертой дочерей, не заботясь особо о не доставляющей проблемы третьей и практически не вспоминая младшую.

Сквайр Барнет желал пережить жену (прости господи за такие мысли, но она так достала нытьем о возможной потере дома, если вдруг из небытия возникнет Элайджа или, не дай бог, его сын) и спокойно умереть в родных стенах. Разве он многого хотел?

Так и жили обитатели Литллхауса многие годы: рядом и порознь. Да они ли одни?

Глава 2

Странно, но глядя теперь на лежащую в забытьи Мэри, мистер Барнет вдруг задумался о её характере и судьбе, чего раньше не делал, полностью отгородившись от этой раздражающей (почему-то), худой, некрасивой, какой-то уныло-пресной девушки с вечно поджатыми губами и хмурым лицом, старательно репетирующей бесконечные гаммы и пьесы, но так и не добившейся их приличного исполнения, даже на его слух.

На самом деле, глубоко в душе, сквайр знал причину своей отчужденности именно к этой дочери, и крылась она, конечно же, в том, что ее брат-близнец Мэтью умер, а она жива…

Мистер Барнет вспомнил, что родилась Мэри маленькой, слабой и болезненной, как и Мэтью, доставляла в детстве много хлопот супруге и вызывала тем самым у нее стойкую неприязнь, усилившуюся после смерти сына в результате какого-то детского заболевания: сыпь или еще что-то похожее. Оба ребенка болели тяжело, но Мэри почему-то смогла преодолеть недуг, а вот наследник ушел за грань…

Прунелла тогда, не желая признавать возможную волю богов или собственные ошибки, легко переложила вину за смерть сына на маленькую Мэри, ставшую отныне для матери крайне неприятным субъектом и постоянным немым укором. Теперь он это ясно понимал.

Попытки сближения с ним, помнится, с стороны дочери были, но конкуренцию старшим сестрам она составить не смогла, поскольку была робка, стеснительна и неуклюжа.

С появлением Мэгги и Джесси про Мэри и вовсе, можно сказать, забыли, а с возрастом она сама успешно дистанцировалась от более умных, красивых или смелых сестер, предпочитая музыку и религиозные тексты романам и нарядам.

Миссис Барнет не обращала внимания на нелюбимую дочь, вечно шпыняла, оговаривала, не стесняясь в выражениях, и отдавала предпочтение остальным, особенно Джесси (почему-то в этой паре близнецов потерю сына она стойко игнорировала).

«Возможно, Прунелла видела в очень похожей на собственное отражение в зеркале Джесси себя, и так, через дочь, реализовывала неудовлетворенную в молодости тягу к развлечениям и безудержному флирту? Все-таки она вышла замуж за вдовца старше, по сговору, да и я не стремился к тесному контакту с ней без причины, подчас откровенно насмехаясь над ее глупостью, простотой, граничащей с невоспитанностью, спесью, ханжеством, неуместным самодовольством, чванством, тщеславием, завистливостью и лицемерием» -подумал мистер Барнет, продолжая просматривать картины памяти.

***

Мэри не жаловалась, довольствуясь тем, что ей не мешали жить в самоизоляции, обеспечивали минимумом удобств и вещей, но иногда все же огрызалась на сестер либо высказывалась без разрешения матери или выступала, желая себя показать, однако делала это так не вовремя, чопорно или, наоборот, пафосно, что окружающие закатывали глаза и вздыхали с раздражением.

После замужества старших и младшей сестер, когда мать подуспокоилась в своих матримональных планах, Мэри получила некоторую свободу, стала чаще гулять, вдруг увлеклась рисованием и даже немного сблизилась с Мэгги. Но та неожиданно нашла общий язык с золовкой Эмили, Амандой Мобри, когда Барнеты семьей нанесли первый визит в Чеснет-кастл, да так и осталась там сначала на сезон, а потом и еще на год.

Мэри же вернулась в Литлл-хаус, не желая жить в чужом доме. Именно эту причину она озвучила родителям, и в последствие ни разу не выразила сожалений, что она, единственная из сестер, все еще живет в родном поместье. О замужестве ни Мэри, ни супруга не заикались, сам же сквайр всерьез не задумывался о браке третьей дочери, считая, что все само устроится, когда придет время.

***

Мэгги встретила будущего мужа во время второго сезона в Лондоне – у лорда Мобри были дела с этим поверенным, и как-то молодые люди быстренько сошлись, сыграли свадьбу и зажили на удивление счастливо и гармонично.

На свадьбе четвертой сестры Мэри была спокойна и молчалива, сыграла несколько пьесок и уехала с родителями в Беркшир без капризов и слез. Отныне она слыла в Пендлитоне старой девой, церковной мышью и неудачницей, но не роптала и сносила шепотки молча.

Постепенно от нее отстали, хотя девушке приходилось сопровождать неугомонную мать на все посиделки и вечера местной элиты, потом и в поездках по сестрам. К чести сквайра, он видел нежелание и даже откровенную досаду дочери, когда супруга собиралась в очередной вояж, но не предлагал Мэри остаться дома, чтобы не сопровождать жену самому. Собственный комфорт и душевный покой были ему, несомненно, дороже благополучия и мнения нескладной дщери.

Вот так и прошли юность и молодость третьей мисс Барнет, вот так она и оказалась на почти смертном одре на пороге четвертого десятка – нелюбимая, незамужняя, некрасивая, ненужная никому, даже собственным родителям.

***

Досмотрев последнюю серию любимого фильма, Мария Васильевна Лазаридис в очередной раз порадовалась за Элизабет Беннет и мистера Дарси, пожалела Мэри Беннет, возмутилась «простотой» и черствостью миссис Беннет, и неимоверной «незамутненностью» Лидии.

За те несколько десятков лет, что она традиционно просматривала 1 января шестисерийную английскую экранизацию романа Джейн Остин с непревзойденным Коллином Фёртом в роли Дарси, она выучила реплики героев наизусть, отследила выражения лиц актеров, вжилась в экранную историю настолько, что перестала воспринимать фильм как сказку. Для нее все показанное полностью соответствовало представлениям о книжных персонажах, местах действия и антураже английской глубинки начала 19 века.

Никакие другие телеверсии романа не находили у Марии Васильевны столь же мощного отклика и не ложились так на ее собственное видение текста, даря радость и наслаждение историей, как мини-сериал 1995 года. Поэтому ежегодные новогодние каникулы она начинала с просмотра «Гордости и предубеждения», получая расслабление тела и увеличивая количество эндорфинов в мозгу, так необходимых ей после завершения очередного года, особенно, когда каждый последующий оказывался труднее предыдущего.

Мария Васильевна выключила компьютер, прошла на кухню и заварила себе чай с бергамотом. Сидя на уютной кушетке, смотрела на заснеженную Москву, в кои-то веки по-настоящему новогоднюю, гладила прильнувшего к боку кота Костаса и вновь переживала историю, придуманную такой же одинокой романтичной старой девой, как она сама.

«Вот интересно, Джейн Остин имела перед глазами прототипы героев или это полностью авторская выдумка? Может, такая семья жила по соседству? Ведь она мало где бывала, судя по имеющимся биографическим данным, так что, скорее всего, списывала персонажей и события со знакомых, известных ей местных историй…Вдруг, подобное случилось в реальности, а она творчески переработала, и получилось оригинальное повествование? Читала, многие авторы черпают вдохновение для своих книг в привычном окружении. А что? Не случилось в этой жизни, придумаем другую, и проживем ее так, как мечталось…Самое то для неудачниц-вековух!» – подумалось Лазаридис.

Грусть присутствовала в мыслях пенсионерки, но, благодаря очарованию фильма, была светлой. Да, ее, Марии, женская судьба не задалась, что поделаешь…