Заказываю в кафе у дома завтрак, а сама принимаюсь за генеральную уборку.
Леша помогает как может, хотя я прошу его не делать этого и не напрягаться.
Через час после начала уборки в дверь звонит курьер и ставит на порог огромные пакеты, просит расписаться. Я сразу вижу, что там.
Продукты. И конечно, заказать их мог только один человек.
Курьера благодарю, пишу Максу, что не нужно было всего этого, хотя что греха таить, любой вид заботы приятен.
Перед работой даже успеваю по-быстрому сварить супчик и убегаю в школу.
Захожу в учительскую как на поле битвы. Вроде бы со мной по-прежнему здороваются и разговаривают, но вот косые взгляды не заметить сложно. Ухмылки в духе «мы все знаем» тоже не добавляют радости.
Факультативы тянутся долго. Одно радует: время близится к вечеру, учителей осталось по минимуму.
Ребята расходятся, я остаюсь у себя в кабинете. Разбираю работы, подготавливаю тесты для завтрашнего занятия. Дверь в мой класс открывается, и входит Максим.
Даже не думаю прятать улыбку:
— Ты ходишь сюда как к себе домой.
— Я прихожу к тебе, — поправляет меня и улыбается с нежностью.
Я теряюсь на пару секунд, пугаюсь и поэтому тут же перевожу тему:
— Удалось поговорить с Глебом?
— Нет. Он отказывается со мной разговаривать. — Максим приваливается к двери. — Еле-еле уговорил его поесть. Он хотел устроить бойкот.
Складываю тетради в стопку, прячу в ящик, забираю сумку и подхожу к Максу.
— Он имеет право на злость. Дай ему еще времени, — кладу руку на его локоть и говорю мягче: — У тебя хороший мальчик, Максим. Просто новость для него оказалась действительно травмирующей. Он сейчас один?
— Я попросил его бабушку посидеть с ним. Может, с ней он разговорится?
— Погоди. Твои родители знают? — спрашиваю с замиранием сердца.
— Я рассказал им на днях.
— Боже, — закрываю пальцами рот.
— Они были шокированы, — улыбается безрадостно. — Но потом быстро пришли в себя и теперь очень хотят познакомиться с Лешей.
— Ох.
— Мы не будем на него давить. Когда будет готов, тогда устроим встречу. Поехали, Уль?
Киваю и выхожу первая. В учительской Максим снова помогает мне одеться, уже не делая попыток поцеловать. Видимо, действительно сильно переживает из-за происходящего.
Выходим на улицу, и он все-таки кладет руку мне на поясницу. Домой едем, обсуждая, как все можно представить Леше.
Дома сын почему-то нас не встречает, и мне это не нравится. Материнское сердце с первых секунд понимает: что-то тут не так. Мы с Максимом проходим в квартиру, и я стучусь к Леше, открываю дверь.
Он сидит на кровати и смотрит в стену перед собой.
— Леш, нам надо поговорить с тобой, — начинает Максим.
— О чем? — спрашивает он и переводит на Макса странный взгляд, слишком взрослый и даже злой. — О том, что ты мой отец?