На «ты» не перехожу. Специально выставляю границы. Я тут. И я учительница твоего сына.
А ты там.
С другой, к которой ушел, бросив меня с ребенком под сердцем.
— Я… — он делает паузу, будто вспоминает, зачем на самом деле он меня позвал, — хотел убедиться в том, что это действительно ты.
— Это действительно я. — И снова наша старая игра в повторение слов.
Хотя играла тогда я одна, ему не было до нее никакого дела двенадцать лет назад. Наверное, именно поэтому тогда на мои слова «Я тебя люблю» он никак не ответил.
Максим поправляет галстук, засовывает руки в карманы брюк.
— Уля…
— Ульяна Романовна, — поправляю его холодно.
— Да. Я хотел сказать еще кое-что. Твой сын попытался избить моего.
— Это не так. Вы же сами сказали, что между ними случился конфликт. Леша не стал бы бить, если бы его не спровоцировали, — заступаюсь за сына.
— Со своим ребенком я разберусь сам, — произносит твердо, чеканит каждое слово. — А ты разберись со своим.
Проглатываю. Все проглатываю, а в голове набатом:
«Твоим сыном! Твоим сыном».
Лешка и твой сын тоже, вообще-то. Но тебе ведь никакого дела до этого, да?
— Я не хочу, чтобы у моего ребенка были проблемы из-за твоего.
Нашего, Никонов… нашего….
— Не будет никаких проблем, Максим Аристархович. С Алексеем я поговорю, как и обещала.
Максим хмурится, словно размышляет, продолжать дальше или нет.
— Я не исключаю того, что Глеб мог действительно что-то сказать. У него сейчас сложный период. Мы уехали из его родной страны, тут все новое. Ему нелегко.
— Приму это к сведению, когда буду вести у него уроки. Все?
— Ты… его учительница? — смотрит на меня удивленно.
— Обществознания, да.
— Надо же… значит, добилась того, что хотела, — произносит отстраненно.
Я хотела семью с тобой, Максим. С тобой и нашим сыном. Это было главное мое желание.
Но у тебя были другие цели, да? Сдалась тебе безродная Улька.
— Между нами все кончено, Уль, — произносит он бесцветно.
— Ты не можешь так со мной поступить! Я беременна!
— Ну ты-то хоть не начинай, а?!
— Ты мне не веришь?