— А говоришь, не о чем. — Никто из нас не усмехается, разговор серьезный.
Но я устала за сегодняшний день. Мне не хочется ворошить прошлое. Пустое все это.
Плюнув на злосчастные огурцы, отодвигаюсь от стеллажей и поворачиваюсь к Никонову. В сарае места совсем немного, так что мы оказываемся достаточно близко, лицом к лицу.
— Ты опоздал с этим разговором на двенадцать лет, Максим, — произношу на выдохе. — Тогда, много лет назад, я бы послушала тебя. Узнала бы твою версию событий. Может прониклась бы даже. А сейчас твоя правда не нужна мне. У меня своя жизнь, семья, дом, работа. Совершенно не до тебя и твоего покаяния.
— Какая семья, Уль? Думаешь, я не знаю, что нет никакой семьи? — он не издевается надо мной, в вопросе ни грамма сарказма.
— На что ты намекаешь?
— На то, что развелась ты со своим мужем, — говорит уверенно.
— Откуда узнал? Разнюхивал, выспрашивал обо мне? — заглядываю Максиму в лицо, но оно непроницаемо.
— Нет. Глеб сказал, а ему Лешка.
Так, ладно, спокойно. Такое вполне возможно.
— Моя семья — это мой сын, Максим. И то, что у меня нет мужа, вовсе не значит, что я одна.
Вообще-то, ухажер есть — отец моего бывшего ученика, который периодически напоминает о себе и зовет на свидание. Правда, я так ни разу на него и не сходила.
— И где он, твой мужчина? — Максим потирает бровь.
— Я не обязана отчитываться перед тобой.
Прохожу мимо него, но Никонов не пускает. Обхватывает меня за талию, разворачивает лицом к себе.
— Я скучал по тебе, Уль, — выдыхает мне в волосы.
Во рту мгновенно пересыхает, а сердце начинает учащенно биться. Я не ожидала услышать эти слова. Что угодно, но точно не их.
— Прекрати! — пытаюсь выпутаться, но Никонов впивается пальцами в талию еще сильнее.
Я хватаюсь за руки Максима, не давая ему ничего сделать, отталкиваюсь от него, чтобы не притянул меня к себе ближе.
— Я уехал, потому что моя бывшая девушка сказала о своей беременности. Мне нужно было убедиться в том, что она врет. Но когда я приехал в Америку, она уже была на шестом месяце.
— Значит, ты сделал выбор в пользу беременной бывшей? — говорить тяжело.
— Я сделал выбор в пользу своего ребенка, Ульяна.
А мой ребенок? Наш?! Как же Лешка? Ведь он твой! Черт возьми, да он даже похож на тебя! Пройдет еще несколько лет, и он станет твоей маленькой копией. Но тебе до этого нет никакого дела, да, Максим?
— Ты должна меня понять. У тебя у самой сын.
Твой сын, черт бы тебя побрал! Твой!
— Как ты мне тогда сказал, Максим? Не нужна, да? А сейчас к чему это все? Резко нужна стала? Чего ты добиваешься?
— Я хочу, чтобы ты поняла мои мотивы.
— Я поняла. Окей. Дальше что? — внутри меня все кровоточит от боли.
Воспоминания не свежи, но они живы, до сих пор причиняют боль.
Максим по-прежнему не отпускает меня, но и не делает еще больших попыток к сближению.