Сука Моника. Готов поклясться, что она просто забыла о том, что сыну надо позвонить.
— Да брось, пап. Я ж не дурак. И не маленький уже, — вздыхает устало. — У нее там дела поважнее меня. Ретриты, сходки йогов и так далее. Забей.
Решаю перевести тему на менее болезненную.
— А в школе как дела?
— Пойдет.
— С учителями больше проблем не было? — невольно вспоминаю Ульяну и то, как она переживала за, по сути, чужого ребенка — моего сына.
— Не-а. Даже наоборот, постоянно спрашивают у меня, все ли понятно. По русскому учительница сказала, что я могу по любому вопросу к ней обращаться. Англичанка только дура.
— Глеб! — торможу его.
— Да че Глеб, па? Я английский лучшее нее знаю, а она докапывается. Не так я слова произношу, видите ли! — Глеб пинает кучу листьев, и та распадается, листва подгоняется порывами ветра и летит по тротуару.
— Пожилая англичанка-то?
— Старее динозавра! — смеется сын, а я сам улыбку сдержать не могу.
Ситуация ясна, на самом деле. Вот эти «Я уважаемый педагог с сорокалетним стажем» — самые страшные люди.
— Значит, надо найти к ней подход, — поджимаю губы.
— Ульяна Романовна то же самое сказала.
— Ты обсуждал с ней это? — удивляюсь.
— Ну, — сразу же мнется Глеб, — было дело.
— Что еще она тебе сказала?
— Что воевать с англичанкой нет смысла, лучше просто игнорировать ее выпады и стараться не привлекать внимание. Тем более что знания по английскому мне не нужны, я и так все знаю. А в следующем году у нас будет уже другой педагог.
Я не успеваю обдумать эту мысль, как мимо нас проносится велосипедист, следом за ним второй. Из-под колес второго вылетают брызги — он въехал в лужу — и Глеба обдает грязной водой.
Глеб вскрикивает, оба велосипедиста тормозят.
Во втором я узнаю Лешу.
— Ой, здрасте, — он смотрит на меня испуганно. — Я не хотел. Извините.
— Что случилось? — подходит мужчина и оглядывает всех нас.
В его лице я смутно нахожу узнаваемые черты, но вспомнить, кто это, не могу.
— Па, я облил Глеба, — виновато выдыхает сын Ули.
Папа, значит?
— Вот, держи, — отец Леши достает из рюкзака упаковку салфеток и отдает Глебу.
— Сорян, Глеб, я правда не хотел, — произносит Леша уже спокойнее.
— Да забей, щас вытру, — замечаю, как ровно говорит Глеб. Он кивает на велик. — Слушай, это «Трек Марлин»?
— Ага! — довольный, кивает Леша.