— Анна Сергеевна, Максим Аристархович, Глебу трудно адаптироваться тут. Он привык к другому. Другой учебной программе, другим детям и другим правилам. Ему сложно. Мы должны это понять.
— Ульяна Романовна, есть правила! — начинает директор. — Они должны соблюдаться всеми без исключения!
— Конечно, — соглашаюсь, — но помочь ребенку адаптироваться — также наша обязанность!
На Максима я не смотрю, но боковым зрением вижу, как он смотрит на меня, а после просит:
— Могу я увидеть то видео? О чем вообще речь идет?
Ольга протягивает Максиму телефон, тот начинает просмотр. Я не вижу картинку, но слышу звук. Вот диалог с Глебом с момента, как он опоздал, до момента, когда я попросила его убрать ноги.
Никонов хмурится, на его скулах начинают ходить желваки от злости.
— Я поговорю с сыном, — отдает телефон и смотрит на всех присутствующих холодно.
Когда мы все расходимся, Никонов срывается прочь. Я едва успеваю догнать его в коридоре:
— Максим! Максим Аристархович! — Он резко останавливается, а я по инерции впечатываюсь в его спину. — Простите.
Бормочу растерянно, а Макс держит меня за локоть, смотрит в лицо. Отпускает не сразу и будто бы нехотя.
— Что ты хотела?
Успокаиваю бешеное биение сердца.
— Максим, не дави на Глеба, пожалуйста. Ему сейчас поддержка, а не критика нужна.
— Тебе-то откуда знать, что ему нужно? — дергает подбородком.
— Можешь просто поверить мне? Он у тебя хороший мальчик, понимающий и, как мне кажется, очень эмпатичный. Мы с ним поговорили, и он понял, что так себя вести нельзя. Я повторяю: у нас конфликта нет, значит, и ругать его не за что. А вот поддержка ему нужна…
— Будет лучше, если ты свои советы будешь применять к собственному ребенку, а не к моему, — бросает мне холодно. — И да, Ульяна… Романовна, проследи за своим сыном. Я отчетливо слышал комментарии, которые он бросал в адрес моего сына, и они мне не понравились. Повторяю: у моего ребенка из-за твоего не должно возникнуть проблем. Уяснила?
Не дожидаясь моего ответа, уходит.
Глава 8
Ульяна
Сегодня я прихожу домой позже сына. У него нет тренировки, так что он должен быть дома.
Стучусь в дверь его комнаты.
— Можно, ма! — кричит он мне.
— Как у тебя дела в школе, сынок? — заглядываю внутрь, но не захожу.
У Лехи тут беспорядок. Постель не убрана, кругом разбросаны вещи, куча проводов и прочего.
Я прекрасно понимаю, что у Леши сейчас сложный возраст, конфликты возникают на ровном месте, поэтому стараюсь на весь этот бардак смотреть сквозь пальцы.
Сын сидит перед телевизором на большой подушке и играет в стрелялку.
— Все хорошо, ма, — отвечает не отрываясь.
Я не люблю, когда он настолько погружен в игры. Я вообще считаю их злом, но, если заберу приставку, буду врагом номер один.
— Через двадцать минут приходи обедать.