— Да. — Несмотря на прохладную погоду, мне стало очень жарко.
Мой невидимый парень отстранился и с улыбкой спросил:
— Как твое настроение сегодня?
— Не очень, — призналась я.
— Почему? Дождь его испортил?
Я закусила губу.
— Нет. Папа не покажет мне запись. И даже сам за ней не пойдет.
Вчера мне до половины двенадцатого пришлось караулить отца с работы, но я дождалась, потому что хотела рассказать ему о камере. Не по телефону, не в переписке, а с глазу на глаз. Папа, конечно, очень удивился, что я вообще пошла в тот район, но я соврала, что оказалась там случайно, когда собиралась встретиться с Кириллом. Он мог бы подыграть мне и все подтвердить.
Папа поверил в мое объяснение или сделал вид, что поверил, однако затем разговор пошел не по плану. Поблагодарив меня за информацию, отец сообщил, что передаст ее своему партнеру по фирме – адвокату семьи Свиридовых. Я предложила поставить в известность следователя, однако папа посчитал, что его партнер сам это сделает.
— Нужно придумать что-то другое, — подвела я итог.
Егор нахмурился, а потом привычным движением взлохматил волосы.
— М-да…
— Хочешь, я дам тебе адрес офиса, и ты проследишь за папиным партнером?
— Тогда придется долго ждать. У него наверняка много клиентов.
— Мне кажется, твое дело у него в приоритете.
— Но мы не знаем наверняка. Думаю, лучше сразу пойти в полицию. У следователя скоро будет эта информация, и мы также узнаем о других уликах.
— Мы? — удивилась я. — Хочешь взять меня с собой? Но зачем?
— Мне нужна твоя помощь, — произнес он серьезно.
— И чем я помогу? Ты, в отличие от меня, можешь незаметно попасть в кабинет следователя. Еще и предметы теперь двигаешь!
— Да, только мне нужно максимально напрячься, даже чтобы перевернуть лист бумаги. Я тренировался последние дни, но это очень сложно. К тому же мы не знаем номер дела, а без него я могу ковыряться в их папках бесконечно.
Я закусила губу и задумалась. Егор говорил правильные вещи. Он рисковал потратить на поиски уйму времени, а в нашем случае каждая минута была драгоценна. Несмотря на запрет, я продолжала считать дни с момента аварии, и сегодня шел восемнадцатый. Значит, оставалось десять дней, в течение которых Егор еще мог вернуться к жизни без серьезных последствий. И мы оба очень надеялись, что если докопаемся до правды, у него получится проснуться.
— Ясно… Что от меня требуется? — спросила я наконец.
— Прийти к следователю и дать новые показания, — ответил Егор, пристально глядя на меня. — Он возьмет нужную папку, чтобы добавить их к тому, что им уже известно. В ней будут протоколы и описания улик. Я придумаю, как все прочесть.
— Но у меня нет новых показаний, — я развела руками.
— Ты уверена?
— Ну, мне кажется, в машине сидели два человека, только я не помню точно. Мы, конечно, нашли волос, но он мог попасть туда раньше.
— С педантичностью Коновалова это вряд ли, — усмехнулся Егор. — Он даже руки антисептиком обрабатывает по сто раз в день, и целый волос не мог не заметить. В его-то машине!
— Я все же не хотела бы говорить о том, в чем сомневаюсь.
Опустив голову, я обратила внимание на капли дождя, которые падали с зонта и разбивались об асфальт у наших ног.
— Тогда можешь рассказать о слухах, которые ходят о Коршуне по универу.