— Боже!
Мои глаза расширились от удивления. Егор сглотнул и замер, тоже уставившись на невесомый кусочек пуха. Любое движение или случайный порыв ветра могли сбросить его на пол.
— Как это вообще возможно?
— Сам не знаю…
Я подошла к Егору почти вплотную. Перышко продолжало лежать в его дрожащих, полупрозрачных руках. И, кажется, не собиралось никуда улетать.
Произошло какое-то чудо. Совершенно невозможное чудо, которое тем не менее стало реальностью.
Неужели теперь Егор мог прикасаться к предметам? Я подняла голову, и на моем лице сама собой расцвела широкая улыбка.
— Я же говорила — ты возвращаешься в этот мир.
Он перевел взгляд с перышка на меня, все еще боясь пошевелиться.
— Хорошо бы ты оказалась права.
В воскресенье я с самого утра села за учебники, потому что до назначенного семинара оставался один день. Мама тем временем отправилась в гости к бабушке, папа убежал на очередную встречу с клиентом, а Сашка отсыпался после вчерашних битв в компьютерной игре, и разбудить его не смог бы даже цирковой оркестр. Поэтому дома царила полнейшая тишина — идеальная атмосфера для занятий.
Только подготовка шла туго. Когда я выписывала в тетрадь основные этапы формирования нервной системы у хордовых, в голове постоянно возникал образ Егора. Ни книги, ни научные статьи из интернета не могли объяснить его странное состояние. Оно противоречило всему, что я знала. Всему, что сейчас старательно конспектировала. И если поначалу я думала, что схожу с ума и разговариваю с галлюцинацией, то теперь пришла к выводу, что наука просто еще не постигла природу подобных феноменов.
Вчерашний случай окончательно убедил меня в этом. Если бы Егор привиделся мне, разве мог бы он удержать птичье перо? Оно было настоящим и вполне осязаемым. Я лично вертела его в руках. И хотя у Егора не получилось взять его повторно, я верила, что скоро он обязательно прикоснется к чему-нибудь вновь.
Мысли уводили настолько далеко от темы семинара, что приходилось по три раза перечитывать каждое предложение в учебнике. А потом я отворачивалась к окну и наблюдала, как робкие лучи солнца прогоняют из города утренний туман.
Мгла в моей жизни тоже начала рассеиваться. Мы с Егором помирились. Мы простили друг друга и впервые за целую неделю нормально поговорили. Мы радовались, как дети, глядя на белое голубиное перышко. Только тогда я осознала, насколько мне не хватало Егора.
Я так соскучилась!
По лукавым искоркам в глубине его глаз. По взлохмаченной прическе и теплой улыбке. По голосу, который считала самым красивым на свете. Теперь лед между нами растаял, и несмотря на холодное дыхание осени, в моей душе будто снова наступила весна.
Солнце поднималось все выше и планировало заглянуть в мое окно. Хотелось нежиться в его лучах, а не учиться. Я не могла заставить себя хоть что-то запомнить, поэтому просто закрыла книгу и легла на нее, подложив руки под голову.
Егор обещал зайти после одиннадцати. Уже скоро.
— Ты спишь? — Мягкий голос, прозвучавший у самого уха, прервал мой поток сознания.
— А? — Я повернулась и встретилась с внимательным взглядом человека, которого ждала. — Совсем нет.
Медленно поднявшись со стула, я поправила толстовку, а потом посмотрела на «умные» наручные часы. Они показывали пятнадцать минут двенадцатого. Егор практически не опоздал. Впрочем, ему наверняка было нелегко следить за временем.
— Вообще-то я… занимаюсь, — сказала я, как бы оправдываясь.
— Да. Вижу.
Егор посмотрел на мой стол, и на его губах появилась легкая усмешка. Правда, глаза по-доброму улыбались. Поэтому я притворилась, что ничего не заметила, и убрала с лица длинную прядь волос.
— Что ты хотел?
— Узнать у тебя кое-что.
Призрак взглядом попросил разрешения сесть, и я согласно кивнула. Кажется, мы снова вернулись к тому, с чего начали — он пришел за ответами на свои вопросы. Но спираль наших отношений сделала новый виток.
— Пожалуйста, опиши мне машину. — Егор воспарил над краем подоконника. — Ту, с которой я столкнулся. Ты же видела ее.
— Зачем она тебе? — нахмурилась я.