«Привет, выздоравливай скорее!» — набрала я, стараясь не порезаться о разбитый экран.
Ответ пришел незамедлительно.
«Спс) Ты же поделишься со мной конспектами?»
«Конечно».
«Ты — лучшая!)» — коротко напечатала она и вышла из сети.
Что ж… Оказывается, у Ники выходные тоже прошли плохо.
Я спрятала телефон обратно в карман и побрела к лестнице. Сейчас я точно знала, куда идти, хотя еще не успела выучить расположение аудиторий. Первой парой стояла «Общая психология», которую вел Владимир Сергеевич Коновалов, тот самый грозный мужчина, на лекцию которого мы с Никой опоздали в пятницу. Нужно было больше его не злить.
На третьем этаже меня окликнул высокий голос:
— О, Астафьева!
Я обернулась и обнаружила у себя за спиной рыжую девушку с россыпью веснушек на щеках, в которой узнала Марьяну, еще одну свою одногруппницу. В первый день учебы ее единогласно выбрали старостой группы, потому что других желающих занять эту должность не нашлось.
— Привет, — пробормотала я себе под нос.
Кажется, от Марьяны не укрылся мой апатичный тон. Она поправила большие круглые очки, оглядывая меня сверху вниз.
— Выглядишь как вампир, — покачала головой одногруппница.
Сегодня у меня действительно не было сил на то, чтобы беспокоиться о внешнем виде. Поэтому я натянула первую попавшуюся футболку, запрыгнула в джинсы и поспешила на учебу, забыв накраситься. Теперь же пришлось столкнуться с последствиями такой опрометчивости — мои красные глаза и безжизненный цвет лица оказались заметны окружающим.
— Что-то случилось? — спросила Марьяна участливо.
— Нет. Просто не выспалась, — махнула я рукой.
Обсуждать причины моего состояния хотелось меньше всего, особенно со старостой. Я долго привыкала к новым людям и не могла открыться так легко.
— Нам же в триста шестнадцатую аудиторию? — спросила я, хотя прекрасно знала ответ. Просто решила перевести тему и отвлечь Марьяну.
— Да, давай поторопимся, — сказала она, ускоряя шаг. — Я слышала от старшекурсников, что Коновалов никому не ставит автоматов, представляешь? А если чем-то ему не понравишься, и вовсе отправишься на пересдачу.
— Вот как! — Я поспешила за старостой по коридору.
— Ага!
Марьяна решительно вошла в открытую дверь аудитории, а я последовала за ней.
[1] Виктор Франкл, «Сказать жизни «Да!»: психолог в концлагере» / Пер. с нем. — М.: Альпина Нон-фикшн, 2009.
К счастью, преподавателя еще не было за кафедрой, из-за чего однокурсники с потока могли в полный голос переговариваться между собой и заниматься своими делами. Марьяна решительно села в первом ряду, чему я совершенно не удивилась. Наверняка ей хотелось обратить на себя внимание лектора, запомниться ему и примелькаться.
Я же преследовала противоположную цель, поэтому заняла ближайшее к проходу место подальше. Не слишком близко, но и не слишком далеко. Так, чтобы находиться на периферии поля зрения преподавателя. Идеально, если не хочешь лишний раз попадаться ему на глаза.
— Эй, Астафьева! — услышала я высокие нотки краем уха. Оказалось, Марьяна заметила, что я не села с ней рядом, и обернулась в мою сторону.
Я сглотнула и крепко стиснула ручку сумки, кожей почувствовав десятки глаз, устремленные на меня. Кажется, сегодня не удастся побыть невидимкой. Из-за окрика старосты внимание всего потока оказалось приковано ко мне, и произошло это уже во второй раз за пару учебных дней. Я рисковала превратиться в местную знаменитость, сама того не желая.
— Ты чего так далеко села? Давай сюда! — помахала мне рукой Марьяна.
— Я здесь посижу. У меня дальнозоркость, — я поспешно выложила на парту тетрадь и ручку, сделав вид, что готовлюсь писать конспект.
— Ну ладно, как хочешь, — сказала она и отвернулась.