Пока на светофоре горел красный, отец обернулся через плечо. Я на секунду растерялась из-за его вопроса, но потом бросила быстрый взгляд на Егора. Он ободряюще мне улыбнулся, и я вновь обрела контроль над собой.
— Нет, но мне правда кажется, человек, которого показали на опознании, не совершал того, в чем его подозревают. Я навела справки.
Папа вновь перевел взгляд на дорогу и нажал на газ, потому что загорелся зеленый.
— Чувствую, ты так и не поняла, о чем я говорил вчера. Для тебя встречаться со следователем не слишком-то безопасно — можешь сделать хуже и себе, и делу.
— Но я же пытаюсь помочь! Хочу докопаться до правды, как и полиция. И не хочу, чтобы невиновный человек отвечал за чужие преступления.
В зеркале заднего вида я заметила на родном лице невеселую улыбку.
— Как знакомо! Видимо, обостренное чувство справедливости у нас семейное, — произнес отец, маневрируя в потоке машин. — Хотя мыслишь ты очень наивно. Правоохранительным органам нужно не просто докопаться до правды. Им нужно поскорее раскрыть дело, чтобы не было висяка, потому что на предварительное следствие дается два месяца, и первый скоро подойдет к концу. Для капитана Кузьменко очень удобно, что ты сама идешь к нему, ведь ты не только стала свидетелем ДТП, но и знакома с подозреваемым. Можно попытаться выбить нужные показания. А если скажешь что-то не то, на тебя тоже заведут дело.
Я сглотнула, почувствовав в горле ком. Следователь показался мне довольно вежливым во время допроса и телефонного разговора. Хотя я робела перед новой встречей с капитаном Кузьменко, но все же думала, что мы на одной стороне — стороне справедливости. А теперь оказывалось, что у него имелся дополнительный интерес.
— Но что если он не станет меня подозревать? — пробормотала я.
— Может, и не станет. Однако ничего нельзя исключать, поэтому я иду с тобой, — ответил отец. — Пока я рядом, следователь не посмеет давить. Но и сама будь аккуратна, не говори лишнего. Обдумывай каждое слово.
— Хорошо, пап.
Я отвернулась и уставилась в окно, глядя на проносящиеся мимо здания, деревья и прохожих. Еще не поздно было повернуть назад. Извиниться и отменить встречу. Но мысль о том, как важно для Егора узнать номер дела, останавливала, не давая поддаться страху. Я на секунду закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в коленях.
— Так ты не передумала?
— Нет. — Я посмотрела на отца в зеркало.
— Ты точно не ошиблась с выбором факультета? — неожиданно спросил он.
— А причем тут мой факультет?
— Могла бы прекрасно учиться на юридическом вместе с Сашей.
— Нет, пап. Мне больше нравится психология.
— Хороший юрист — это хороший психолог, — привел новый аргумент папа, остановившись на очередном светофоре. — В нашей работе необходимо уметь разбираться в людях, чтобы им помогать.
— Я понимаю… И я тоже хочу помогать людям, только по-другому.
— Хорошо, — кивнул отец. — Больше не буду настаивать. Хотя, если что, существует второе высшее.
— Мне вряд ли пригодится.
— Но ты подумай.
— Подумаю, — я перевела взгляд на дворники на лобовом стекле.
— Горжусь тобой, — вклинился в нашу с папой беседу Егор, раньше наблюдавший за ней со стороны.
Повернувшись к нему, я одними губами прошептала:
— Почему?
— Ты знаешь, чего хочешь, и не боишься это отстаивать. Моя храбрая девочка.
Я со смущенной улыбкой опустила взгляд на свои кроссовки. Все еще непривычно было слышать от Егора нежные слова и видеть в глазах тепло, даже в такую промозглую погоду согревающее каждую частичку тела и души. Благодаря ему тревожное ощущение, преследовавшее меня с самого утра, на мгновение ослабило свою хватку.
Глава 26