В принципе, как и весь чертовски тяжёлый месяц, в течение которого наблюдал, как она милуется с Гришиным.
Я заметил её страх перед лошадьми. За этот месяц я изучил эмоции на её лице досконально. За этот месяц я стал окончательно повёрнутым. Одержимым. Ей.
Я следил за ней, чтобы девчонка, не дай бог, не свалилась с лошади, на которую я её подсадил. Видел, как страх на её лице сменился решительностью и сосредоточенностью. Как и всегда, когда она решает сложную задачу. Когда погружается в учёбу с головой.
А я просто подыхал от желания, видя, как стройные бёдра покачиваются вперёд и назад. За этот месяц я стёр кулак в кровь, представляя её под собой. На себе. Рядом с собой. На коленях. Уверен, моя девочка сгорела бы от стыда, если бы только узнала, какие картинки мелькают в моей голове. И не только тогда, когда она находится в поле зрения. Ночью. В душе. Да почти постоянно.
И это бесит. Вымораживает. Заставляет скрипеть зубами. Потому что она не моя.
Не моя, конечно. Но это не мешало мне с вожделением наблюдать за ней, раскачивающейся на лошади. И лишь мои похоть и желание, направленные на Аврору, были причиной того, что я заметил, как тварь Новикова, держа в руке острый камень, опустила его на крупу лошади.
Казалось, что моё сердце вывалилось на землю под ноги моего коня, когда я увидел, как лошадь заржала, встала на дыбы и рванула в лес. Я смотрел на хрупкую фигуру Авроры и молил Бога, чтобы она не слетела. Молил её, чтобы она держалась.
Я действовал на автомате. Я не осознавал, как пришпорил коня и направил его наперерез. Сначала думал, что нужно сдёрнуть девчонку за талию, но риск уронить её и травмировать был слишком велик. В голове пронеслись десятки картин, как она падает на листву, потому что я не смог удержать.
Я не помню, как слетел с коня. Как оказался перед мордой лошади Авроры. Как останавливал её, даже не чувствуя страха за свою жизнь. Мой взгляд уже ощупывал Аврору, которая жмурила глаза и держалась за поводья с такой силой, что пальцы стали синими.
Опускаю голову и взглядом скольжу по расслабленному лицу девчонки. Лежит, опустив ресницы и о чём-то думая. Кожа вся поцарапана, кровь уже подсохла. Я давлю в себе желание начать покрывать её лицо поцелуями. Ловлю любопытные взгляды однокурсников, которые на нас постоянно бросают. Особенно злобные принадлежат Гришину. Я только со спокойствием встречаю их, выгибая бровь и молчаливо спрашивая, чего он хочет.
Эта девушка моя. Потому что сейчас она жмётся ко мне, обжигая дыханием шею.
— Всё, дорогие студенты. Пора возвращаться в академию, — Ева Кирилловна хлопает в ладоши, привлекая к себе внимание. — Гуськом направляемся по тропе. Коней не гоним.
Все послушно поднимаются с травы и песка, отряхиваются и удаляются. Аврора отрывает голову от моей груди, садится и сжимает пальцы в кулаки. Кидает взгляд на свою лошадь и заметно начинает дрожать. Я накрываю её руку ладонью. Девчонка поворачивает ко мне голову и смотрит на меня невозможными карими глазами, в которых я вижу собственное отражение.
— Так, Аврора, я Зарю забираю. Я понимаю, что ты теперь боишься, поэтому прошу твоего молодого человека довезти тебя до академии.
— Но он не мой… — девчонка краснеет, пытается возразить, но я её перебиваю:
— Хорошо, Ева Кирилловна. Доставлю в целости и сохранности.
— К слову говоря, Мирон, за сегодняшнюю пару я добавлю тебе восемьдесят баллов.
— За что это? — мои брови взлетают вверх.
— За самоотверженность и храбрость, Быков. Это был не просто урок верховой езды. Как я и сказала ранее, это и пара психологии. В стрессовой ситуации, которая не была запланирована, ты сумел сориентироваться, — женщина пожимает плечами. — При видении бизнеса эта черта характера очень важна.
Я не говорю ей, что я так поступил лишь по одной причине — на лошади была моя любимая девушка. Я никогда не лгу сам себе и признаю, что будь на месте Авроры другая — я бы не сообразил. Я бы не кинулся следом.
— Спасибо, — я киваю женщине.
— На коня и поехали, я буду сзади.
— Аврора, я посажу тебя на коня, — склоняюсь к её бледному лицу.
— А если он рванёт? — пальцами цепляется за мою толстовку.
— Он не рванёт, потому что не будет команды. Не бойся, звёздочка, — шепчу ласково, отводя волосы с её лица. — Я сразу же сяду сзади.
Несмотря на дрожь и страх, девушка кивает. Я руками обхватываю тонкую талию. Поражаюсь тому, насколько это девчонка лёгкая и хрупкая. Усаживаю её в седло. Вижу, как она цепляется за поводья. Запрыгиваю сзади неё. Девчонка немного ёрзает, из-за чего её округлая попка несколько раз елозит по моему паху. Я сцепляю зубы и сипло выдыхаю. И, видя напряжённую спину Авроры, понимаю, что она даже не догадывается, какое влияние на меня оказывает. Я мимолётно целую её в макушку, беру поводья и мягко давлю пятками на бока Тумана. Конь трогается, а я тут же начинаю говорить Авроре на ухо:
— Смотри, какой дуб. Мой сосед рассказывал, как можно определять его возраст. Чем толще он, тем старше дерево. Но основной способ определения возраста дерева заключается в изучении его годичных колец. Каждый год в стволе дерева образуется новое кольцо.
Аврора послушно поворачивает голову и внимательно меня слушает, постепенно расслабляясь и переставая сжимать поводья с такой силой. А через десять минут и вовсе откидывается на мою грудь. Я чувствую её острые лопатки. И как часто колотится сердце. Улыбаюсь, будто невзначай зарываюсь носом в волосы на её макушке.
Я не знаю, как она будет вести себя в академии. Может, снова наденет маску безразличия и холодности.
У конюшни я снимаю Аврору с коня, отдаю Тумана конюху и поворачиваюсь к девчонке, которая щурит глаза и смотрит куда-то в сторону.