— Благодарю за помощь, Быков. Напомните добавить мне три балла сверху после занятия.
— Спасибо, — я с замиранием сердца смотрю на Мира, который прикладывает руку к груди и склоняет голову.
Бог мой! Какой же он красивый! Сердце рвётся на куски, а пальцы против доводов разума тянутся к его лицу. Но дотронуться я не успеваю, парень уходит стремительным шагом. Запрыгивает с поразительной лёгкостью на чёрного, как ночь, жеребца.
— Кхм… Аврора, вернёмся к занятию, — чуть насмешливый голос Евы Кирилловны возвращает меня на землю.
Только сейчас я осознаю, что оседлала Зарю и возвышаюсь над землёй. Чувствую, как по моему телу разливается смесь страха и волнения. Я сжимаю поводья чуть сильнее, чувствуя, как лошадь перебирает копытами.
— Ты молодец, смогла победить страх. И это плюс в твою копилку, Аврора. Умение побороть страх — важное умение в жизни и видении бизнеса. Какой бы страшной в наших глазах ни была кобыла, её можно оседлать, — хвалит Ева Кирилловна, улыбаясь. — Теперь подай небольшую команду Заре, чтоб она начала двигаться. Слегка надави пятками по её бокам и дай ей понять, что ты готова отправиться в путь.
Мысленно повторяя её слова, я осторожно надавливаю пытками на бока лошади.
Сначала движение кажется неуверенным. Я до боли стискиваю пальцы на поводьях, а мне кажется, что я вот-вот свалюсь с лошади. Но спустя несколько минут я подстраиваюсь под ритм Зари и расслабляюсь.
— Вот и отлично. Теперь направь её в направлении леса. Мы отправляемся на небольшую прогулку.
Я киваю и сосредотачиваю внимание на том, чтобы Заря шла в нужном направлении. Через какое-то время я даже начинаю наслаждаться этим. До тех пор, пока не слышу голос Милены совсем рядом.
— Что ты со своей подружкой сделала, блаженная? — в её голосе слышу насмешку и превосходство.
Я кидаю на девушку короткий взгляд и даже не удостаиваю ответом. Зачем? Снова на одни и те же грабли наступать? За месяц я уже успела понять, что ничего хорошего или светлого в этом человеке я не найду. Она раз за разом будет унижать меня.
— Что молчишь, Абрамова? Язык проглотила? Или, может, боишься признаться, что нападаешь?
— Что ты несёшь? — я не выдерживаю. — Головой ударилась?
— Ты два раза находила людей без сознания. И заметь, оба этих человека так или иначе оскорбили тебя. Ты так мстишь, да? Нападаешь со спины и начинаешь душить.
От таких обвинений у меня даже дар речи пропадает. Я смотрю на Милену, которая впервые на моей памяти не выглядит так, будто сошла с подиума.
— Я знаю, что это ты, — она сощуривает глаза и приближает свою лошадь вплотную к моей. — И я докажу это. Я размажу тебя и твою жизнь.
— Ну, ты постарайся, ничтожная девочка, — от злости я запинаюсь и не выговариваю слова. — Постарайся, как ты всегда стараешься подгадить другим. Посмотрим, как ты снова провалишься. Как с оценками. Со списыванием. Интересно, если я расскажу, что под твоей юбкой на каждом занятии прячется телефон, насколько быстро ты вылетишь из академии? Даже деньги твоего отца не помогут. И хлопанье глазами тоже.
Я блефую. Рассказывать я, естественно, ничего и никому не собираюсь. Не в моих правилах и устоях быть стукачкой и подставлять другого человека, даже если он настолько гадкий, как Милена.
Я верю в то, что жизнь всех проучит. Рано или поздно. Везти постоянно ей не будет.
— Тварь, — Милена замахивается и со всей силы бьёт Зарю по крупу. — Ты боишься лошадей? — ухмыляется подло. — Так покатайся с ветерком.
Я не знаю, что она делает, потому что мёртвой хваткой вцепляюсь в поводья, когда Заря подо мной встаёт на дыбы, ржёт, а потом срывается с места, углубляясь в лес. Ветки больно хлещут по лицу, оставляя глубокие царапины. Я жмурю глаза, потому что мир вокруг смазывается в одно сплошное красно-жёлтое пятно. Ещё и из страха, что какая-то ветка попадёт в глаза и лишит меня зрения.
Мне кажется, что Заря с каждой секундой лишь ускоряется. Я трясусь от ужаса и молю о том, чтобы не слететь с неё.
И когда Заря вдруг начинает тормозить, я не верю своему счастью. Она ржёт громко и странно подпрыгивает. Я открываю глаза и вижу Мира, который выставляет руки вверх и что-то говорит утешительное. Заря ржёт ещё громче, а потом кусает за руку. Мирон вздрагивает, но не двигается с места. Парень ладонью касается морды Зари и начинает поглаживать её, что-то ласково приговаривая.
Не в себе от накрывающего с головой ужаса, я не слышу совершенно ничего.
Только подмечаю краем сознания, что Мирон смог успокоить разъярённую ударом лошадь.
— Звёздочка моя, — ласковый и любимый голос касается слуха, — разожми пальцы.
Руки Мирона скользят по моим сжатым до боли пальцам.
— Не могу, — выдавливаю из себя, понимая, что пальцы свело от судороги.
— Всё хорошо, девочка моя. Всё хорошо, — как с Зарёй, разговаривает он со мной. — Вот так.