— Нет, — я сглатываю, когда вижу любимый шоколад, но отказываюсь.
В дверь стучат, Милена поднимается.
— Это мои девчонки, — она заправляет волосы за уши, — пересядь подальше.
Милена идёт открывать, в комнату заходят три девушки и два парня. Я пересаживаюсь на стул в углу и пытаюсь слиться со стеной. Следующие полчаса я сижу на месте, чувствуя себя не в своей тарелке. Меня не замечают.
И когда я встаю и направляюсь на выход, никто даже не замечает моего ухода.
Идя по коридору к своей комнате, я кусаю нижнюю губу и чувствую себя отвратительно. Ну, почему я всегда пытаюсь сгладить любой конфликт? Почему я всегда пытаюсь всем понравиться? Почему я так сильно зависима от чужого мнения?
Я ощущаю себя последним ничтожеством. Лицемеркой, которая подстраивается под чужих.
У двери своей комнаты я чувствую, что слёзы собираются в уголках глаз.
— Ты решила надо мной поиздеваться? — голос из темноты заставляет меня испуганно вскрикнуть и начать озираться по сторонам.
Рукой я хватаюсь за грудную клетку, где испуганной птицей колотится сердце. Из небольшого закутка, где окно выходит во двор, выходит Мирон, бёдрами оттолкнувшись от подоконника.
— Ты… ты что делаешь в женском общежитии? — звенящим от слёз голосом спрашиваю я.
— Пришёл посмотреть в твои лживые глаза, Аврора, — рычит парень, надвигаясь на меня.
— Мирон… что… чёрт… Мирон, — я хватаюсь за голову, — прости! Я совсем забыла.
— Забыла? — молодой человек склоняет голову к плечу и опасно сощуривает глаза.
Я чувствую, как ноги подкашиваются, и плечом приваливаюсь к стене, чтобы не обмякнуть. Глаза Мирона, будто два чёрных уголька, сверкают непониманием, злостью и обидой. Он делает шаг ближе, и я инстинктивно отодвигаюсь, вжимаясь в стену спиной, понимая, что моё объяснение вряд ли его успокоит. Да и как ему объяснить, что я, как последняя двуличная идиотка, побежала налаживать дружеские отношения с той, что на всю столовую успела меня оскорбить?
— Мирон, послушай, пожалуйста… — голос мой дрожит, и я пытаюсь совладать с собой и с чувствами, что снова накрывают с головой, — это было недоразумение, я не хотела навредить тебе. У меня просто был тяжелый день, и я…
— Недоразумение? — он перебивает меня, не давая закончить, придвигаясь ещё ближе, чтобы горячее дыхание опалило пылающее от стыда лицо, — ты думаешь, этого достаточно для того чтобы объясниться? Ты думаешь, я должен был тебя час ждать, пока у тебя найдётся для меня время? Ты сама назначила его! Дважды повторила!
— Мирон, а почему… почему ты пришёл? — вдруг слетает вопрос, который ошарашивает не только Мирона, но и меня.
Мирон ошеломленно замирает, а в его взгляде мелькнуло замешательство. Он прищурился, словно пытаясь разобрать скрытый смысл в моих словах.
— Почему пришёл? — повторяет тихо, растерянно моргает, а потом снова кривит губы в ухмылке. — Потому что ты обещала мне дать денег.
— Чего? — я была готова услышать всё, что угодно, но только не это. — Ты разве не… обеспеченный?
— А ты ко мне прилипла, чтобы денег получить? — Мирон резко подаётся вперёд и упирается руками в стену у моих плеч.
19
Он дышит часто и зло, раздувая ноздри, как разъярённый бык. Смотрит своими тёмными глазами, будто хочет разорвать меня на мелкие кусочки. Я сжимаюсь. Вжимаю голову в плечи и тихо отвечаю:
— Я просто заметила твою одежду. Я знаю, что это не подделка. И ты поступил сюда. А как я поняла…
Я осекаюсь, поняв, что оправдываюсь.
— Я поступил на бюджет, воровка, — с презрением выплёвывает парень. — Моих знаний достаточно для того чтобы не зависеть от предков.
— И я к тебе не липла! — выдыхаю слишком поздно. — Больно ты мне нужен!
— Что же тогда цепляешься сейчас пальцами за мои плечи? — молодой человек резко меняет интонацию.
Теперь он походит на огромного и сытого кота, который урчит, глядя на понравившуюся самочку. Меня передёргивает от сравнения, возникшего в моей голове.