Я, слегка привстав на носки, прищуриваюсь и читаю гравировку на боку зверя:
— Гли-ня…
Глиней, значит, зовут.
Мгновение думаю и, широко улыбнувшись, командую:
— «Покатай меня, большая черепаха!»
Правда, получилось что-то вроде:
— «Больша паха, пакай!»
Хватаюсь за него и начинаю карабкаться. Глинка вздыхает. Видимо, уже осознал свою судьбу, но как верный сторожевой пес покорно стоит. С трудом закидываю ногу, устраиваясь на его спине — ну, или на том, что можно назвать спиной, если сильно постараться.
Усевшись, командую, как в былые времена:
— Впе-е-е-лёд, мойй Дуллахан!
Глиняный зверь слегка покачивается, стоя на месте, а потом всё же послушно трогается с места. Да, неуклюже, но дело пошло. Он мчится по двору, оставляя за собой грязные следы, а я… Ну, держусь как могу!
В какой-то момент мы проносимся мимо крыльца. Там стоит мама с какой-то служанкой. Мама меня замечает.
— Вячеслав! — в ужасе кричит мама, глядя, как я скачусь на глиняном эхопсе.
Её голос режет воздух, и птицы во дворе с испуганным хлопаньем крыльев взмывают вверх.
— Немедленно позовите псаря! Где Серафим⁈ — командует она так, словно случился конец света.
Весь двор приходит в движение. Один из слуг бросается ко мне, но мы с Глинкой просто обходим его по дуге. Я еще ему и язык показываю, довольный.
Все мышцы напряжены, тряска бешеная. Этого я и добивался — нагрузки. Мало просто раскрыть ядро, оно должно работать, как насос, гоняя магию по всему телу. Атрибутика должна пропитать мышцы, связки, кости. И единственный способ добиться этого — физическая нагрузка. Пропитаюсь как следует — и смогу лбом бетонную стену ломать.
Эхопсарь Серафим появляется через пару мгновений, выпучив глаза и явно не понимая, что вообще происходит.
— Серафим, сделай что-нибудь! Этот пёс разобьёт моего ребёнка! — кричит мама, указывая на меня, лихо несущегося на своём импровизированном «скакуне».
Псарь, стараясь выглядеть спокойным, быстро кивает:
— Ваше Светлость, пёс натренирован. Он не причинит вреда никому из членов княжеской семьи!
— Но он же может упасть! — возражает мама, её крики всё громче, терпение княгини явно на исходе.
Краем уха улавливаю тревожный голос матери. Что-что? Упасть? Да я вообще-то лучший наездник Винланда! Я эходраконов объезжал без седла! Я на виверенах летал без рук….
И, как будто специально назло, Глинка чуть дёргается в сторону, и я, не удержав равновесие, со всего размаху лечу вниз.
Бах! — эпично и оглушительно звучит мой приземлившийся финал, когда я падаю на землю и качусь кубарем пару метров, поднимая за собой облако травы и мелких листьев.
Мама, служанка, псарь — все бросаются ко мне. А Глинка растерялся, испуганно опустив свои глиняные уши.
Я лежу на траве, прикрыв глаза, молчу. В ноющих мышцах медленно разливается приятное тепло. Атрибутика! Сработало! Тело крепнет, усиливается! Это было не зря!
Но потом открываю глаза, нахмуриваюсь. Да, обидно, да, больно, но разве это повод сдаваться? Конечно, нет.
Медленно поднимаюсь на ноги, отряхиваюсь и решительно говорю:
— Ещё!